Цыганская любовь
История, рассказанная моей бабушкой
– Сваты едут, сваты едут к Нюрке Шаныгиной! – кричали бежавшие за тройкой мальчишки. По пыльной дороге катилась тройка. На облучке сидел кучером бондарь дядя Ефим и ещё четверо седоков: Чертопятов Тимофей Ильич с женой Анной Матвевной и сыном Алёшкой, а на облучке рядом с кучером важно восседала сваха Матрёна, дородная, разбитная баба, и звенела колокольцем.
Анна Матвевна сидела важно рядом со своим мужем и назидательно поглядывала на своего великовозрастного единственного и ненаглядного сыночка Алёшеньку. Тот, в свою очередь, притих и смирился со своей участью. Сидел и размышлял о женитьбе и о Нюрке. Нюрка ему не нравилась, но отцу перечить он не стал – побоялся лишиться капитала. Алексей привык резвиться и гулять на отцовские денежки. Ни в чём себе не отказывал и не мог понять, с чего отцу вдруг захотелось его женить. Сам Алексей ещё не нагулялся. Баб у него было много. Он мог любую уговорить, но перечить отцу не стал. Нюрка – девка статная, высокая, бедра широкие, талия осиная, грудь пышная, один недостаток – строга, очень скромна и к себе не подпускала, а Алексей этого не любил. Семья у Нюрки была намного беднее, но капиталец имели и за ней давали хорошее приданное, да и девка сильная, работящая – детей нарожает на радость отцу и матери, и пусть нянькаются, а он, Алексей, уедет в город, будет заниматься торговлей и жить в своё удовольствие, изредка наезжая в родное село.
Тройка подкатила к новым тесовым воротам Шаныгинского дома и остановилась. Народу собралось много, все ждали и между делом разглядывали приезжих, о чём-то переговаривались и посмеивались.
А в доме стоял переполох, все быстро собирались, прихорашивались и наводили порядок. Никита Иванович Шаныгин был из обедневшего купеческого рода, а революция и ещё подкосила его состояние, имел пару лавок в городе, две тройки лошадей, два дома, немного земли, сады и хозяйство – тем и жили. Жена его умерла, оставив ему двух детей – сына Ивана и Нюрку. Долго не думая он женился на мещанке Марии Ивановне и привёз её в село вместе с её дочерью Настасьей. Хозяйствовать Мария Ивановна не умела и не любила, поэтому всё хозяйство держалось на Нюрке, ей уже в ту пору было двадцать пять лет. Злые языки поговаривали, что Мария Ивановна долго не хотела выдавать Нюрку замуж, боясь лишиться работницы, но Никита Иванович настоял – и вот они ждали сватов.
Мария Ивановна носилась по дому, как ведьма на метле, а Нюрка ходила степенно, уверенно и ловко приводила всё в порядок. Отец уже ушёл встречать сватов, а она всё сновала туда-сюда и, только когда услышала шум в сенцах, скрылась в светёлке.
Нюрка сидела в светёлке и ждала своей участи. Отец ей сказал, что они уже предварительно договорились и ударили по рукам. Ей пора замуж, что дом богатый и будущей свекрови она приглянулась – значит, ей там будет хорошо. А ещё сказал, что без неё ему будет худо, но замуж её выдавать всё равно надо, а Алексей парень видный, богатый и единственный сын Тимофея Ильича, а он его не обидит… Так сидела и размышляла Нюрка, пока в горнице велись переговоры и накрывались столы. Алексей парень, конечно, видный, весёлый и нагловатый, и не очень нравился Нюрке, но ей не хотелось перечить отцу, да и подруги давно уже детей нарожали, а она ещё в девках, да мачеха достала совсем. Было ей тревожно на душе вот ещё почему: нравился ей парень соседский из казаков – Васька Панин. Нюрка была ростом высокая, а он был невысокий, ласковый, кудрявый, с большими лучистыми голубыми глазами, как у его матери. Жили они с отцом вдвоём в большом старом казачьем курене, не бедствовали, но богатств больших не имели. Мать Васьки, веселая, озорная, голубоглазая красавица – казачка Павлина, умерла рано, оставив его на попечение отца. Васька по хозяйству управлялся не хуже бабы. Всегда старался ей помочь управиться с хозяйством, наносить воды коровам и коням и даже однажды решился у отца попросить её руки, но отец категорически отказал. В селе знали историю о том, как через село вели арестованный цыганский табор, как жена барона родила цыганёнка, еле живого, просила Христа ради схоронить, как помрёт. Мальца тогда взяли бездетные казаки Панины и выходили за своего. Отец Нюрки о нём и слышать не хотел, говорил, что в нём цыганская кровь, и вообще отца Васькиного побаивались и не общались. А как Васька пел, его глаза светились завораживающим светом, сердце у Нюрки колотилось, готово было вырваться из груди…
