Ярослава
– Просто потрясающе! Какая невеста красивая…
Восхищенный голос стилиста рядом действует на нервы, как,
впрочем, и ее мельтешение.
– Подвенечное платье стоимостью в миллион!
– Боже… Жених не поскупился!
– Это же Айдаров Мурат Айратович! Один из самых влиятельных
политиков страны!
– Свадьба стоимостью в миллиард. Об этом будут писать еще
долго…
Среди гомона женских голосов я четко выделяю один. Сводная
сестра стоит за спиной и смотрит прямо мне в глаза через
зеркало.
– Ты везучая. Тебя выбрал Айдаров…
Голос напоминает змеиное шипение, а я с трудом сдерживаюсь,
чтобы не зарыдать, потому что мне выпал сомнительный билет в
счастливую жизнь жены миллиардера.
– Я бы с радостью уступила, Настасья.
– Нет. Никто от подобного не отказывается.
Резко вскидывает подбородок так сильно, что длинные каплевидные
бриллиантовые серьги ударяются о лебединую шею.
Красавица сводная сестра, привыкшая купаться в роскоши и
всеобщей любви, она затмевала меня всегда, с того самого момента,
когда через несколько месяцев после смерти моей мамы отец привел в
дом Марину. Прошло всего десять лет, а кажется, что все забыли, что
у Голицыных есть еще одна дочь. Я.
– Теперь ты будешь Айдарова. Я бы убила за такую
возможность.
– Он старше отца, Насть, пугает до икоты, и ты знаешь, что он
мне сказал…
– Прекратить!
Резко влезает в разговор моя мачеха, поправляя идеально завитой
локон. Эффектная женщина, которую я никогда не назову мамой.
Марина хватает меня длинными пальцами за подбородок и
поворачивает мое лицо к себе, рассматривает труды дорогущего
визажиста, на которого у нашей еще недавно состоятельной семьи нет
денег.
У папы оказалась на редкость требовательная новая жена,
привыкшая шиковать, не обращая внимания на проблемы, которые черной
тучей нависли над нашей семьей с того дня, как на моем пути возник
Айдаров…
– Глаза сделайте чуть ярче, и добавьте румян, а то она выглядит
невзрачной. Тот случай, когда платье затмевает его
носительницу.
Тонкий намек на мое несовершенство. Марина годами оттачивала
умение ранить словами, дозировать боль и работать филигранно, чтобы
я ничего не могла рассказать отцу, который давно отучился слышать
собственную дочь.
Дожидается, чтобы от нас отошли и, нацепив фальшивую улыбку,
инструктирует тихо:
– Я надеюсь, ты не успела наделать глупостей, Яся?!
Прищуривает глаза, на что получает мой злой взгляд.
– О каких глупостях речь?!
– Я про твое бегство в ночной клуб. Ты понимаешь, что ты вчера
сделала?! Если господин Айдаров узнает…
– Считай, это был девичник.
– Ты ведь знаешь, что нас ждет в случае, если посмеешь
разочаровать олигарха?!
– Я все помню, Марина...
Смотрит на меня исподлобья, едва удерживая маску
доброжелательности, и цедит тихо:
– Ты ведь все еще девственница, да?!
– Если мне не изменяет память, ты меня лично по требованию
Айдарова к его доверенному гинекологу водила!
– Это было до того, как ты сбежала и провела ночь неизвестно
где! Если ты что-то сделала, если только ты больше не невинна…
– Хватит, – цежу, стараясь не повышать голос. Этот разговор не
для лишних ушей.
Здесь со стороны жениха женщины также присутствуют. Необычные
традиции, которые мне пока не очень понятны.
– Помни о брате, Ярослава. Айдаров перекрыл нам кислород.
Обложил так, что… – выдыхает, сбрасывая привычную личину стервы. –
Матвей нуждается в лечении и если из-за тебя мой сын… – прикрывает
рот дрожащими пальцами, а я сдуваюсь.
Я бы не пошла на все это, если бы не мой единокровный брат по
отцу. Мотя. Он другой во всех смыслах, отличный ото всех. Ребенок с
невероятной душой. Его я, можно сказать, вырастила, пока Марина
гуляла по тусовкам.
– Будешь послушной, удовлетворишь Айдарова и все наши проблемы
решены.
