Много ли можно успеть сделать, узнать, изменить за два месяца? Хоть я, как и все юноши моего возраста и времени, горел надеждами и источал максимализм, никак не мог предполагать, что за каких-то два месяца изменится не только моя жизнь, но и всё то привычное, что я знал.
Именно об этом я размышлял, сидя на бетонной мостовой незнакомого мне города. Вернее, город как раз был знакомый – всё тот же Чикаго, суровый, неприветливый, но, несомненно, узнаваемый. Небоскрёбы так же нависали над проезжей частью, люди спешили по делам, погружённые в свои мысли и не замечающие ничего вокруг.
На этом, увы, знакомое заканчивалось. Люди были одеты слишком пёстро – даже деловые костюмы были сплошь кричащих цветов: мужчина в пиджаке василькового оттенка синего прошёл мимо меня, и я разглядел на его галстуке изображения лам! Они весело перепрыгивали через радуги с пучками травы в зубах. У нас бы такого чудака подняли на смех, и единственной работой для него стали бы выступления в цирке!
Ещё одной странностью было то, что многие прохожие говорили сами с собой. Некоторые прикладывали к уху что-то напоминающее портсигар или коробку от табака, только более вытянутую, а другие не делали и этого, сотрясая пустой воздух. Может, это какие-то устройства для общения? В любом случае, прежде ничего подобного я не видел.
Со всех сторон доносились запахи еды – наступило обеденное время, служащие высыпали на улицу и постепенно заполняли уличные кафетерии, заманивающие посетителей броскими вывесками: «комплексный обед всего за 3.99!», «при заказе двух блюд лимонад в подарок» и тому подобное. Желудок неприятно скрутило – в последний раз я ел вчера, на семейном обеде, а это значит, что прошло уже больше двадцати часов. Недостаточно, чтобы умереть от голода, но достаточно, чтоб заработать язву.
Всю ночь я бродил по улицам полупустого города, совершенно не понимая, где я нахожусь и как сюда попал. Наверное, только алкоголь, ещё бродивший в моей крови, не дал мне замёрзнуть. К утру чувство растерянности прошло: я отчётливо понял, что нахожусь в будущем, как бы бредово это ни звучало.
Оглядевшись, я понял, что все места за столиками уже заняты, поэтому, убедившись в том, что у меня в кармане есть пара потрёпанных двадцаток, направился к очереди возле небольшой уличной палатки с едой на вынос. На картинках, украшающих белый фургон, были изображены разнообразные сендвичи, и я наугад выбрал два самых дорогих, надеясь, что они окажутся вкусными, и привычную бутылку колы. Хоть что-то в этом странном месте оставалось знакомым. Протянув девушке за кассой смятую купюру, я увидел на её лице лёгкое замешательство.
– Не волнуйтесь, мэм, она в порядке, просто слегка помялась, вот, – я поспешил разгладить двадцатку пальцами, возвращая её на прилавок.
– Я, эм… Боюсь, мы не принимаем такие доллары, – растерянно произнесла продавщица. – Сможете расплатиться картой?
– Картой? – недоумённо переспросил я. – Какой картой?
– Да любой банковской картой, наш терминал принимает все виды, – она улыбнулась, протягивая мне странного вида устройство с кнопками и небольшим окошком. Очередь за моей спиной начала заметно нервничать.
– Нет у меня никаких карт банков, я не банкир! – я чувствовал себя крайне неловко. – А что не так с моими деньгами, они подлинные, уверяю вас!
– Я не сомневаюсь, сэр, но они вышли из обращения ещё в прошлом веке! – не выдержала девушка. – Поэтому, если у вас нет карты или других наличных, пожалуйста, не задерживайте очередь.
Бросив разочарованный взгляд на сочные сендвичи, я послушно отошёл в сторону под неодобрительный шёпот стоящих в очереди людей.
– Простите, а какой сегодня день? – растерянно спросил я у мужчины, стоявшего за мной.
