– Ты хорошо подумала? – Марина кладет руку на мой чемодан, мешая
закинуть в него очередную стопку вещей. – Если родители узнают, что
ты их надула, то тебе конец.
Морщу нос, вспоминая, как бушевал папа, когда узнал, что его
дочь в театральный поступать собирается. Гремел так, что бабуля с
первого этажа еще неделю крестилась, когда его видела. Мама, как
обычно, отмалчивалась, но не скрывала, что была на стороне
мужа.
– Козловскому хоть позвонила? – как бы невзначай интересуется
она, разглядываю мою короткую юбку. Опять мне хочется кинуть в нее
подушку за эту ехидную улыбку. Будто я не в курсе, на что она
намекает.
– У меня даже его номера нет. Зато адрес знаю.
Брови Ермаковой ползут вверх.
– А если его дома не будет?
– Такой вариант я допустила, поэтому и позаимствовала у тети
Нади ключи от квартиры. Все продумано, Марин. Не нагнетай.
– Влад, ты ключи украла?
– Позаимствовала, – закатываю глаза, не собираясь сознаваться в
краже. – Через месяц верну на место. Они не частые гости у Артемки.
Никто и не заметит пропажу.
– Ты же понимаешь, что он, скорее всего, опять пошлет тебя? И не
думаю, что по другому адресу.
Так, не вспоминай, Влада.
Через три дня начинаются курсы актерского мастерства. Тренинг
поможет при поступлении, но родители скорее выгонят меня из дома,
чем разрешат поехать. Проблему я решила быстро. Своим сказала, что
вместе с Маринкой уезжаем к ней на дачу набираться сил перед
учебным годом, а сама оплатила курсы. Был вопрос с проживанием, но
и здесь смекалка меня не подвела. Есть же скотина Козловский. За
то, что он сделал пару лет назад, он мой должник. Раз однажды
опозорил девчонку, теперь обязан помочь.
– Не пошлет. Я уже не та дура, которая краснела, стоило ей
только посмотреть на гада. Сейчас у меня на него иммунитет, да и
словарный запас побольше. Начнет рычать, достану намордник.
Справлюсь с пуделем. Еще будет умолять, чтобы осталась.
Выпроваживаю подругу, а сама вызываю такси на утро, спеша
покинуть квартиру до того момента, когда родители вернутся. Если
увидят мой огромный чемодан, сразу поймут, что Влада им в уши
напела. И тогда наступит апокалипсис. Всадники конца света не
сравнятся с гневом папочки, который уверен, что лучше знает, что
нужно его любимой дочери.
Плавали, знаем.
Год своей жизни я потратила впустую на юридическом.
Сейчас наступило время безумств. Как по-другому назвать мой
заезд к Козловскому? Сумасшествие, и никак иначе.
Этот мерзавец испортил мой шестнадцатый день рождения, прилюдно
обозвав меня малолеткой, которой в куклы играть надо, а не в любви
взрослым парням признаваться. Три года прошло уже, но до сих пор я
мечтаю, что он заразится какой-нибудь смертельной болезнью и только
моя кровь поможет ему излечиться. В общем, тогда он помрет молодым.
Ради приличия я даже поплачу. Но прощаться приду в белом. Малолетки
обид не прощают, и плевать, что они уже выросли.
Все-таки зря я в короткой юбке решила поехать. Таксист то и дело
оборачивался, и несколько раз мы чуть не вписались в зад других
машин. Он тормозил на светофорах даже тогда, когда еще зеленый
горел. Ругаться с таксистом, находясь в машине, почти как
самоубийство. Засветиться на ютубе с заголовком: «Сумасшедшая
истеричка напала на водителя» – самое безобидное. Поэтому, когда
автомобиль притормозил около дома козла Козловского, я бросила
деньги на сиденье и пулей выскочила на улицу.
– Эй, ты куда? Слушай, закидывай вещи и спускайся. Покатаемся.
Город покажу. Вино, кальян. Я угощаю. Такие ноги надо
выгуливать.
– Слышишь, ты, экскурсовод, запрыгнул в коробку и улетел, пока я
мужика своего не позвала. – Из тихой девушки я превращаюсь в гиену,
которая запросто может откусить голову. Не сама, конечно. Для этого
у нее есть несуществующий мужик. Для эффекта даже телефон достаю. –
Он с твоими ногами знаешь что сделает?
