Вместо предисловия:
До того как сводить счёты с ненавистной жизнью, не плохо бы знать, а что там, за невидимой гранью.
Автор
Глава 1
«Нет. Это точно сон».
Сон в котором я увидел Есению и остановился, как вкопанный, не обращая внимания на случайные тычки людей, натыкавшихся на меня при переходе Пути. Только что, я побывал на берегу моря, куда я попал, сделав пару шагов с лесной опушки, и вот, уже вовсе не уверен, что нахожусь на Земле.
Яркая зелень не знавшей засухи травы переходила в нежную листву на тонкоствольных деревьях, похожих на плакучие ивы с листочками столь тонкими, как хвоинки, но кудрявыми и длинными, словно конская грива, свисающими роскошной бахромой с поникших веток. Рядом, большие, жёсткие листья цвета янтаря, ещё более необычные, словно заросли ламинарии клонились на ветру, прикреплённые к почве толстыми одревесневшими стволами, уходящими в мелкую траву, похожую на ворс дорого ковра. Деревья располагались группами по обеим сторонам дороги убегая к подножью белой скалы, бывшей краем одного из крутых, горных склонов, в котором как фарфоровая башня сказочного дворца из неосуществлённой мечты смелого скульптора, утопал резной фасад скрытого в горе храма.
– Завораживает, правда? – тихим, полным скрытого восторга голосом спросила Есения, подойдя к нам. Я встал посреди дороги, немой от созерцания невиданной красоты: ансамбля из небесной синевы, впитывавших яркость солнца растений и утонченной формы храма. Люди прибывали, обходили нас, так как я продолжал стоять, они, подобно любопытствующей Есении, спрашивали меня, что я чувствую, трудно ли найти, что-либо подобное и вместе со мной вздыхали, что нет прекрасней места. Вопросы раздражали, словно другие хотели отщипнуть от моего глубокого восхищения немного и для себя: бывая здесь каждый год, им непременно хотелось ещё раз пережить то потрясающее волнение, которое испытывал я, впервые увидевший творение рук дочерей богини.
– Сейчас мы подойдём ближе, вы сможете увидеть небесное сияние прямо в камне, – пообещала Есения, когда за руку повела меня дальше по широкой тропинке, и я понемногу стал приходить в себя.
Такрин рассказывал ей о том, что мы побывали в двух опустевших селениях, затем спросил:
– Узнала что-нибудь в храме?
– Нет, я только подошла. Будет время, после суда покопаюсь в свитках. И давайте условимся: кто первый освободиться, тот остальных у крыльца ждёт, – предложила она.
– Тут вам между собой придётся договариваться. Мне воевода охрану обеспечил на всё время, пока Миша занят. Так, что я от стрихшей без него не освобожусь. Ты там сильно набедокурил? А то, может, не следует, на скорую встречу надеется? – обратился он ко мне, ошалело вертящему головой по сторонам.
– Я больше, чем Михаил виновата, – призналась девушка, сокрушенно.
– Я не меньше Михаила виновата, – призналась девушка, сокрушенно.
– Пожалела, что со мной связалась? – не упустил я возможность притянуть её к себе, потискать то ли как ребёнка, то ли как жену, не задумываясь, уступил желанию перехватить её за талию, ограждая от Такрина.
– Ни капельки! За Вас беспокоюсь.
– Слушай, я вспомнил, как ты при нашей первой встрече упомила, я должен вроде кого-то спасти?
– Спасёте…, если останетесь.
– Есения, я очень надеюсь, что судьи уже сегодня скажут мне: «Иди домой». И я пойду. Но мне не наплевать на то, что с вами всеми будет. Я хочу помочь. Поэтому, пока есть время, расскажи всё, что тебе известно.
– А Вы мне поверите?
– А что есть возможность повысить градус моего удивления, после всего, что я здесь увидел?
– Папенька с маменькой не поверили.
– Придётся поверить, если это привело меня сюда.
– Ладно, расскажу, – начала она. Мы шли по дорожке к огромной скале с храмом. – Мне об этом филин рассказал, – проговорила она на одном дыхании и посмотрела на нас по очереди, проверяя реакцию.
