Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде

Печальная весть, подобно вечернему туману, растекалась по долинам рек и лесам Московского княжества, проникая в города, села, деревни и глухие выселки. Ее передавали из уст в уста княжьи люди, старосты, крестьяне, монахи, странники. Казалось, даже сосны и ели, дубы и березы перешептывались меж собою: «Князь умер! Князь умер…» Русичи крестились, собирались вместе в свободное от работы время, поминали раба Божьего Ивана и гадали, что ждет и их, и само княжество далее. Верили и надеялись, что молодой стройный Симеон с тонкими чертами лица, бородкой, постриженной на западный манер, вспыльчивым и гордым нравом, уже проявивший себя рачительным хозяином и грамотным воином, сможет достойно продолжить дело отца. Многие годы Московская земля не стонала от топота десятков тысяч копыт татарской конницы. Не горели скирды хлеба в полях, не прятались смерды в лесных чащобах, не брели на юг угоняемые в Орду вереницы пленных. Успело вырасти целое поколение детей, лишь понаслышке знающих об ужасах нашествия татарских ратей. Страна молила Господа, чтоб так продолжалось и далее…

Не только степную угрозу сумел отвести за годы своего великого Владимирского княжения Иван Калита! Не ждал народ вероломной напасти и от рязанцев, суздальцев, ярославцев и прочих братьев по славянской крови, живших на соседних землях. Князья их либо были союзны великому князю, либо боялись его, либо были просто не в силах противостоять растущей Москве. Многолетняя кровавая тяжба с сильной Тверью, начатая, казалось, безрассудно Юрием Даниловичем Московским, была грамотно и хладнокровно закончена его братом Иваном. Да, ценою грехопадения и большой крови, но что это значило в те времена, если критерием всех деяний было народное «Наш осилел!». Кровь была на руках Юрия, ложью и наветами настоявшего на казни Михаила Тверского великим ханом Узбеком. Многие тысячи серебряных гривен московской казны отвез Калита в Сарай, добиваясь (и добившись!) того же для детей Михаила – великих князей Дмитрия и Александра. Сын Александра, Федор, упокоился рядом с отцом! Пятьдесят тысяч ордынцев в союзе с русскими, ведомые Иваном I, «сотворили Тверскую землю пусту…». Московский князь сделал все для того, чтобы его родное княжество смогло окрепнуть и изготовиться для великого прыжка в будущее, которое позже назовут Россией!

Для Ивана, сына Федорова, что перебрался вместе с женою Аленой, дочерью от первой жены, Глашей, и племянником Андреем после гибели Дмитрия Грозные Очи из-под Твери на приокские просторы и вступил в дружину боярина Василия Вельяминова, годы протекли, как вода сквозь пальцы. Неподалеку от села Митин Починок, что на Москве-реке рядом с ее устьем, на солнечном взгорке выкупил землю. Митинские мужики споро поставили ему пятистенную избу с тесаной крышей и печью по-белому. С Федорчуковой рати (карательного татарского набега на Тверь, позорившего и другие приволжские княжества) привел десяток полоненных смердов и посадил их на свою землю. Теперь и посевы, и скотина, и налаженная рыбная ловля были под надежным присмотром. Митинский староста начал кланяться и величать уважительно «Федорович». Алена родила мужу четверых, однако вот только первенец, Федор, смог пройти через детские болезни и выправиться в здорового шумного парня. Но если Андрей страстно желал пойти по стопам дяди и стать воем в доброй дружине, то Федора больше манила хозяйская стезя.

Отец Ивана упокоился на родном деревенском погосте под Тверью через четыре года после расставания с сыном. Мать Андрея, Анна, умерла от легочной болезни, спасаясь в зимних лесах от татарского полона. Теперь бывшего тверича с родиною не связывало ничто.