- Елизавета Юрьевна, опять на вас жалуются родители! Ну почему,
бога ради? Ведь вы у нас самый перспективный педагог, победитель
городского конкурса! Что ж вас с родителями-то никак мир не
берёт?
Заведующая детским садом, Елена Валентиновна, смотрела на Лизу
поверх очков добрыми усталыми глазами.
Лиза стояла, потупившись, сцепив руки.
- Присядьте, что вы стоите! Я же вас не на ковёр вызвала, а
просто для беседы. Очень хочется, чтобы вы не были такой замкнутой
со мной и с коллегами. У вас случилось что-то?
- Елена Валентиновна! В правилах сказано, что нетрезвым
родителям мы детей не отдаём! А отец Васи Маслова был нетрезв!
- Вот письмо пока на моё имя от господина Маслова, и он уверяет,
что был трезв, мамой клянётся. Вам показалось. Грозится дойти не
только до управления образования, но и прямиком до прокуратуры,
если ещё раз повторится подобное. Утверждает, что у вас к нему
личная неприязнь.
Ещё бы! Откуда возьмётся приязнь, если этот противный Маслов уже
несколько раз пытался «зажать» её за верандой, настойчиво предлагал
быть посговорчивее, сулил всякие там златые горы.
Её тошнило от его лоснящегося лица и потных рук. И он был
действительно подшофе вчера! Не качался и не падал, конечно, но
совершенно точно принял что-то горячительное, да ещё и на машине
приехал за сыном.
Жаль Васю, хороший мальчик, добрый, сообразительный. Но его
скоро совсем разбалуют вседозволенностью и деньгами.
И ребят жаль, она вела их три года, с младшей группы, с того
момента, как пришла работать в детский сад сразу после института.
Но видимо, настал момент разрубить этот узел, пока родитель Маслов
не довёл дело до суда.
- Елена Валентиновна, переведите меня, пожалуйста, на другую
группу! Иначе добром это не закончится. Видит бог, я терпела, пока
могла.
- Приставал? - Елена Валентиновна пристально посмотрела на Лизу.
Та залилась краской так, что вспыхнули даже уши и шея покраснела.
Рыжие часто так краснеют, а Лиза была почти рыжая. Светло-рыжие
гладкие волосы были стрижены под короткое каре, огромные
светло-карие глаза смотрели открыто с почти детского лица. Нос
маленький и курносый, а рот капризный, как у куклы.
Заведующая очень хорошо относилась к Лизе и уважала её: за
небольшим ростом, миниатюрной фигурой и детским, почти кукольным
лицом скрывался стойкий оловянный солдатик.
- Понятно. Вот за такие моменты я терпеть не могу свою работу. И
за всякие ЧП. Но за всё остальные люблю и не мыслю себя без сада, -
Елена Валентиновна сняла очки и устало потёрла глаза. - Хочется
трёхэтажно и витиевато отправить господина Маслова на все четыре,
но... у него родственники в администрации, и сам он меценат, так
сказать. Я удивляюсь, как вчера не дошло до прокуратуры, когда ты
ребёнка ему не отдала и вызвала мать!
Заведующая перешла на «ты», сама того не заметив. Обычно она
очень скрупулёзно следила за субординацией и соблюдением
устава.
- Сейчас свободное место есть только на яслях, Лиза. На период
декретного, сама понимаешь. Но для тебя ясли - шаг назад. Ты много
чего можешь дать более взрослым детям! А ещё очень уж щуплая ты,
прости за откровенность, а там и на руки иногда надо взять
ребёнка.
- Ну у меня же будут когда-то собственные дети, рано или поздно
придётся на руки брать, - усмехнулась Лиза.
- То есть, ты готова перейти на ясли?
Лиза кивнула.
- Хорошо, - Елена Валентиновна хлопнула ладонью по столу. -
Делопроизводитель сейчас всё оформит. Завтра выходи на первую
группу, и смена будет первая, с утра. А сейчас иди, тихий час скоро
закончится.
Поблагодарив, Лиза вышла за двери. Итак, она сегодня последний
день работает на старшей, без пяти минут подготовительной группе...
Жаль, конечно, она так привыкла к ребятам, столько сил в них
вкладывала, и они очень любили её. Но Маслов не даст ей житья,
скандал и разбирательства - вопрос времени. Такие самоуверенные
узколобые типы не понимают слова «нет», считают его глубоким личным
оскорблением.
