Часть 3. Телохранитель. Глава 41
— С Но-вым го-дом!
Яна закрыла глаза и запрокинула голову назад, касаясь затылком каменной стены.
— С Но-вым го-дом!
Поднесла к губам сигарету, щёлкнула зажигалкой и, затянувшись глубоко-глубоко, так что полоска пепла стремительно поползла по бумажной трубочке, выпустила в темноту струю серого дыма.
— С Но-вым го-дом!
— Яна, а ты почему не пьёшь?
Яна поёжилась. От звука голоса — такого знакомого и такого далёкого теперь — её пробирал холодок.
— Не хочу, — отрезала она и снова затянулась.
— Ой, да оставь ты её! У неё всё не как у людей!
Лана, новая подружка Яра, была, конечно, права. И в том, что лучше было оставить Яну в покое — лучше места для себя в эту ночь, наполненную шумом смеющихся голосов, выстрелами шампанского и старыми хитами, орущими с ТВ — лучшего места, чем тёмная ниша за спиной Яра, из которой можно видеть весь зал, но где никто не увидит её, Яна в эту новогоднюю ночь представить не могла.
Она не смогла бы провести её дома наедине с собой перед экраном, осознавая каждой клеточкой тела собственное одиночество.
Не могла она находиться и за столом, смотреть на улыбающиеся лица людей, которые появились ниоткуда, но так стремительно оказались Яру близки. Директора его ТЭО-прома, какие-то девочки в обтягивающих блузках, с накрашенными губами, похожими на кровавые проломы в пустоту… И Лана. Рядом с Яром, всего в паре сантиметров от него.
До Ланы были Валерия, Изабелла и Линда.
Яна высчитала, что средний срок жизни новой бабочки составляет месяц, если эта бабочка залетает к Яру в постель. Срок Ланы по её же подсчётам подходил к концу, и тем не менее Лана была права.
Была права Лана и в том, что у Яны всё было не как у всех… Казалось, бы, она вышла сухой из воды. Избавилась от сексуальных притязаний мужчины грубого и деспотичного, к тому же осталась живой и при деньгах. Её ночные обязанности сводились к вполне приемлемому сопровождению в качестве одного из трёх телохранителей и юридическим услугам на сделках, что оставляло ей достаточно времени и на себя, и на клуб.
Но Яна облегчения не ощущала.
Она смотрела на Яра постоянно.
Даже если того не было рядом, Яна смотрела на него — на фотографиях, которых в новостях было больше, чем на бумаге у него в ящике стола, на видеозаписях, которые по долгу службы должна была отслеживать раз в несколько дней. На него и на Лану — черноволосую, высокую и по-своему красивую — если ты любишь диких необъезженных кобыл.
Лана носила высокий хвост из длинных чёрных волос и любила сочетать звериные принты с глубоким декольте. У неё были загорелые ноги, которые она еженедельно поддерживала в солярии, и острые ноготки, цвет которых менялся каждый день.
Яна Лану не понимала. Не понимала её сексуальности — слишком грубой и откровенной, не понимала её пристрастия к дорогим машинам и дешевой музыке, не понимала, почему её любит Яр.
— Долго ещё будет играть эта дребедень? — поинтересовалась Лана, обращаясь то ли к Яру, то ли к ней самой.
Новый год Толкунов пожелал отмечать в клубе у своей бывшей подружки, сорвав тем самым Яне немалое новогоднее парти. Менять диджеев было уже поздно, так что звук был рассчитан на молодёжь, а Лана предпочитала Сюткина и Меладзе.
Яна скосила глаза, предоставляя Яру самому дать ответ, но тот молчал, то ли ожидая реакции от него, то ли не желая ввязываться в конфликт.
— Играет то, что заказал господин Толкунов, — сказала Яна и снова затянулась. Говорить что-либо ещё она не хотела — в конце концов удовлетворение капризов крашеных сучек Яра не входило в её обязанности.
— Ты ещё поговори, — фыркнула Лана и, откинувшись на спинку диванчика, перекинула одну ногу через колено другой, явно демонстрируя Яру поджарое бедро. — Господин Толкунов тебе честь оказал тем, что мы сюда пришли.
