«Машенька, надо съездить в Лесное и посмотреть объект. По фоткам вроде прилично выглядит, но хозяйка в маразме, и не мешало бы убедиться, что дом и правда в жилом состоянии. Да и по документам там наверняка не всё в порядке…» – начиналась эта история до отвращения банально. В наше маленькое агентство, где я ещё и года не проработала, никто сам не обращается. У директора есть какие-то подвязки в соцзащите, поэтому информация о несносных одиноких пенсионерах поступает, как правило, оттуда. Неофициально, естественно. Соцработники и сами со своими обязанностями прекрасно справляются, а нам сливают только проблемных «клиентов», у которых точно нет наследников, и на общение с которыми ни у одного нормального человека никакой нервной системы не хватит. Выгода агентства в таких стариках – недвижимость, которую можно получить по договору пожизненной ренты после смерти собственника.
– В Лесное? – на всякий случай переспросила я, пытаясь прикинуть, может ли в этом запрятанном в болотах захолустье в принципе быть приличное жильё. – Там же всего одна улица на двадцать развалюх, две трети из которых уже лет тридцать как необитаемы.
– Угу, – кивнул директор и поправил очки, съехавшие ему на кончик носа.
– И в чём прикол? Мы же этот дом не продадим потом.
– А вот это, Оленева, уже не твоя проблема, – последовал ответ сердитым тоном. – От тебя требуется только оценить состояние объекта и убедить старуху в том, что мы превратим последние дни её жизни в волшебную сказку, если она согласится на ренту.
– Дни? – удивилась я.
– Ей девяносто девять лет, – многозначительно приподнял брови босс. – Отчёт и хоть какой-нибудь результат мне нужны не позднее послезавтра, поэтому сворачивай свою текущую деятельность и выезжай прямо сейчас.
Я не менее многозначительно посмотрела на настенные часы, стрелки которых показывали без четверти четыре часа вечера, и попыталась отстоять своё законное право на личную жизнь.
– Сегодня поздно уже, завтра поеду.
– Через пятнадцать минут ты либо садишься в свою раздолбанную «семёрку» и шуруешь в Лесное, либо кладёшь мне на стол заявление об увольнении по собственному желанию.
Хорошая мотивация, действенная, особенно в моих обстоятельствах. Наш директор умеет быть убедительным – этого у него не отнимешь. Через пятнадцать минут я с четвёртой попытки завела двигатель своего старенького вишнёвого дуршлага с болтами и выкатилась со стоянки под сочувственные взгляды коллег, наблюдавших за этим действом из окна офиса.
Лесное – это такая глушь, что даже навигатор в моём телефоне из сострадания построил прямой маршрут, чего обычно за ним не водилось. Вечер, пробки, духота… В шесть часов, когда рабочий день в нашем агентстве заканчивался, и все офисные сотрудники расходились по домам, я только из города выбралась на менее забитую автомобилями трассу. До конечной точки путешествия оставалось проехать ещё восемьдесят семь километров прямо, потом ещё двадцать после поворота направо, а дальше дорога начинала так петлять, что и дурак понял бы – там грунтовка. «Чтоб ты провалился, алчный гад», – мысленно пожелала я шефу и сделала остановку на ближайшей заправке, чтобы залить полный бак бензина и купить пару сосисок в тесте и бутылку воды, которые не дадут мне умереть в пути от голода и жажды.
Ну а дальше всё получилось по избитому сценарию для ужастиков. Скорость выше семидесяти километров в час заставляет мою «семёрку» издавать ужасающие предсмертные хрипы, поэтому с трассы я съехала почти в восемь вечера, когда небо уже окрасилось в яркие цвета заката. Ровный асфальт сразу же сменился разбитой бетонкой и пришлось ехать ещё медленнее, чтобы не угробить единственное средство передвижения окончательно. Следующий съезд – в лес. Восемь километров до моста, потом на развилке налево и… И моя несчастная «семёрка» села ржавым брюхом на очередную кочку, потому что правые колёса провалились в глубокую колею.
