Предварительная расстановка
политических сил.
Даганния или
Доугэнна. Население - даганны. Язык - даганский.
Национальный символ - в зеленом круге черная птица с распростертыми
крыльями.
Амидарея,
Амидарейская демократическая республика. Столица - Алахэлла.
Население - амидарейцы. Язык - амидарейский. Денежные единицы -
амдары.
Риволия. Столица -
Фамилиста. Население - риволийцы. Язык - риволийский. Национальный
символ - желтая трехконечная звезда.
Даганны пришли на рассвете, когда
городок досматривал утренние сны, ворочаясь неспокойно в постелях.
От грохота техники задребезжала посуда на столе, мелко затряслись
створки буфета. Эммалиэ отняла голову от подушки, вслушиваясь
тревожно. Она страдала бессонницей и, к тому ж, спала чутко. Айями,
подоткнув одеялом раскинувшуюся во сне дочку, выскочила босиком на
балкон. Тупиковый проулок загибался кривой дугой, но в разрыве меж
домами было видно, как в серых расплывчатых сумерках едут тяжелые
военные машины: перекатываются гусеницы танков, ползут
бронетранспортеры, проплывают толстые необхватные дула.
Направление - на Алахэллу, столицу
Амидарейской демократической республики. Еще неделю назад фронт
проходил в ста километрах, растянувшись на карте жирной чертой с
запада на восток, а сегодня колеса вражеских танкеток укатывают
улицы родного города, и противник - в трех днях пути от
столицы.
Айями поежилась, кутаясь в платок.
Рев техники разбудил соседей. Щемотные горожане выползали на
балконы и тянули шеи в сторону центральной улицы. Что-то
будет...
- Ложись, а то голова
разболится от недосыпа, - сказала Эммалиэ за спиной.
За показной строгостью таились
беспокойство... и страх.
Кто бы мог подумать, что война будет
проиграна? Кто бы предугадал, что она затянется на несколько долгих
лет? Тогда, четыре года назад, будущее было окрашено в
патриотические и возвышенные тона. Звучали бравурные марши, голос
диктора из динамиков выкрикивал истеричные лозунги... Обнимались,
целовались, провожая добровольцев на фронт. Прощались с сыновьями,
мужьями, братьями... Цветы и слезы... Ромашки... Айями вспомнила -
стояла середина июля. Микас смеялся, шутил.
- Жди меня, Айя, - обнял крепко. -
Разобьем сволочей, и я вернусь. Года не пройдет.
Нестройная колонна тронулась по
центральной улице. Уходили, чтобы громить врага и гнать прочь с
родной земли, а через три месяца Айями получила похоронку.
"Ваш муж пал смертью храбрых..."
Погиб и не увидел дочь, родившуюся
спустя полгода после его ухода на фронт. Люнечка, ненаглядное
мамино солнышко...
Тогда казалось легко. Месяц-два, и
варвары будут повержены. Хвастливые речи лились из
громкоговорителей. Военные трубили об успешных компаниях, о
разведывательно-подрывной работе, наносящей немалый урон врагу, о
тысячах даганнов, сдавшихся в плен на милость Амидарейской
республики.
Месяц-два затянулся, и надолго. Дикие
варвары отказывались признавать поражение.
Через год громкие слова в динамиках
стали тише, а вскорости и вовсе прекратились. Их сменили сухие
сводки о состоянии дел на фронте, неутешительные и безрадостные:
одна победа на три поражения, шаг вперед - шаг назад.
Стыдно признавать, но амидарейцы
оказались неподготовленными к вторжению. Прежде всего, потому что
военные чины напрочь исключали саму возможность проигрыша. А может
быть, потому что из двух противоборствующих сторон изначально не
даганны являлись завоевателями. Но об этом власть тактично
умалчивала. Почта и телефонная связь перестали работать через
полтора года после начала войны. Письма и посылки передавали с
оказией, новости - через раненых и комиссованных. Единственными
источниками информации стали радиоприемники, ловившие слабые
сигналы радиостанций, да уличные громкоговорители.
