Все началось в тот злополучный день, когда огромная, похожая на медведя соседская собака прокусила мне руку. В одно мгновение для несовершенного человеческого общества, и без того раздираемого бесконечными противоречиями, я стала еще одной досадной проблемой.
Как же так? Почему? За что?
Это сейчас, по прошествии многих лет, когда я выросла и, как и все взрослые, зачерствела душой, у меня есть ответы на многие вопросы. Тогда же я, растерянный шестилетний ребенок, испуганно озиралась на этот, вдруг ставший чужим и враждебным, мир. Я словно внезапно оказалась посреди черного, ледяного и безжизненного космоса. Я стояла и плакала одна на пустой улице, бережно поддерживая раненую руку, и никто не приходил ко мне на помощь. Я плакала, и вера в человечество таяла с каждой упавшей и разбившейся о землю капелькой крови.
Наверное, все, что произошло потом, обязательно должно было произойти. Именно так. Ведь благодаря этому я смогла многое понять и почувствовать, и стать тем человеком, которым, в итоге, и стала.
Впрочем, обо всем по порядку…
– Можно? – я с мольбой посмотрела на папу, – Ну, пожалуйста…
Папа оглянулся вокруг, убедился, что поблизости никого нет и нас никто не видит, и только потом кивнул, разрешая.
Совсем недалеко, в конце дороги что-то клевали с земли ничего не подозревающие голуби. Много голубей, целая стая. Я раскинула руки и побежала, все быстрее и быстрее и ворвалась в самую их гущу. Но, если честно, когда я добежала, голуби уже успели взмыть в небо, шумно хлопая крыльями и едва не задевая меня. А я стояла такая счастливая, раскинув руки и жмурясь от яркого солнца. Я очень люблю своего папу. А в такие моменты так просто обожаю. Скоро мне идти в школу, и он многое мне разрешает. Он говорит, что это последние дни настоящего детства. Я его за это очень люблю. Папа говорит, что любят не за что-то, а просто так. А иногда даже и вопреки. Ну, это как бы назло. Наверное, так и есть. Я ему верю.
Он повсюду берет меня с собой. И в магазин, и на почту, по всяким делам, да повсюду. Мне нравится ходить с ним. Конечно, мой папа не идеальный. У него морщинки вокруг глаз, и небольшой живот, и щетина колется по утрам и настроение не всегда хорошее. Вот у Лилит Идеальный папа. У него нет недостатков. И все-таки мой папа лучше. Я уверена, Лилит мне завидует.
Мы живем на самой окраине нашего маленького городка. Если выйти из дома на улицу и пройти не так уж много, то скоро все закончится, и улица превратится в уходящую вдаль по бесконечному зеленому полю дорогу. Там дальше, на самом краю виден самый настоящий густой зеленый лес. Перед ним находится кладбище, маленькое, светлое и совсем не страшное. Лилит все время зовет меня туда, но родители мне не разрешают. Они говорят, что кладбище – это вовсе не то место, где надо бы гулять маленьким девочкам. Лилит, вообще-то, тоже не разрешают, но ее это совсем не останавливает и она по-прежнему продолжает подбивать меня сходить на кладбище. По правде говоря, многие мои неприятности – они из-за Лилит. Она вечно что-нибудь придумывает, а крайней остаюсь я. А когда что-нибудь происходит, она хватает меня за локти и умоляет никому не рассказывать о ее проделках. Вот такая у меня подруга. Как говорит в таких случаях папа – и врагов не надо.
Лес за полем густой и темный, в нем даже водятся дикие звери. Иногда по ночам из леса в небо возносится столб яркого белого света. Никто не знает, что это такое. Лилит говорит, что это инопланетяне. Те самые, которые этим лучом похищают с полей мирно пасущихся коровок. Не знаю, может это и так.
Говорят, что некоторые люди, которым жалко возвращать для уничтожения на фабрику своих сломавшихся Идеальных людей, привозят их сюда и отпускают в лес. Один раз я даже сама видела это. Конечно же, издалека ничего не было видно, фигурки и машина были крошечными, но я уверена – все так и было. Машина съехала с дороги, подъехала к самому лесу и из нее вышли двое. Они стояли долго друг напротив друга, потом обнялись и один ушел в лес, а второй сел в машину и вернулся на дорогу. Я стояла на крыльце и ждала, когда машина проедет мимо нашего дома, чтобы увидеть того, кто будет в ней. Наконец я дождалась и увидела за рулем пожилого мужчину, совсем седого, со сморщенным лицом. Он был очень грустный. Мне показалось, он даже плакал.
