На дворе медленно гас день, но в небе, ещё светлом, висела луна – бледно-розовая и прозрачная, как истончившийся леденец. Луна Мерки восходила на четверть месяца раз в столетие, и в эти дни она являла людям свой лик задолго до того, как к ней присоединялась луна Мегинум, в голубом свете которой керфианцы привыкли странствовать по ночам.
Сидя в своём кабинете, отодвинув кожаное кресло от столешницы (с годами службы она затвердела так, что тёмный дуб больше напоминал камень), Герберт смотрел на луну. В пальцах, выпачканных чернильной кровью многочасовых трудов, застыла книга для записей, исчерканная формулами до прорех в плотной бумаге; глаза невидяще уставились на розовый круг.
Гербеуэрту тир Рейолю он напоминал циферблат часов, по которым ползла невидимая стрелка, отсчитывая дни, оставшиеся до свершения семисот тридцатого пророчества Лоурен.
– Не выходит? – участливо спросил Мэт, проявляясь в воздухе за письменным столом.
Герберт молчал; посреди стола в медном подсвечнике сиял единственный магический кристалл, и полутьма, разливаясь по комнате, пахла пылью, бессонницей и тщетными усилиями.
– Не расстраивайся. В конце концов, ты сейчас тратишь силы на то, чтобы держать в стазисе целого мёртвого дракона. – Демон вздохнул, скрестив на груди руки, облитые мерцающей звёздной синевой. – Подгадила вам милая тётушка с этим убийством, конечно… Хотя я бы сказал, что удача и так сопутствовала вам неприлично долго.
– Ничего непоправимого не произошло, – в голосе некроманта мёртвые листья шелестели под крадущимися шагами. – Я изначально не рассчитывал, что на момент свершения пророчества дракон будет живым.
– Златовласке это скажи. Только голову береги. Сам знаешь, она у нас отличается забавной привычкой привязываться к разным странным несимпатичным зверушкам… вроде тебя.
Герберт отвернулся. Придвинув кресло к столу, шлёпнул книгу на стол; взяв перо, в сотый раз начал писать неподдающуюся рунную формулу.
Ножки скрипнули по паркету так, словно тонкий голосок ехидно хихикнул, насмехаясь над его неудачами.
– Не тревожит, что твоя любовь всё больше отчаивается, а ты ничем не можешь ей помочь?
– А она отчаивается? – не поднимая головы, уточнил некромант.
– Неживой быть невесело, знаешь ли. Пока ты кормишь её одними только обещаниями, а ими вечно сыт не будешь. – Мэт небрежно стряхнул с рукавов невидимые пылинки. – Она, конечно, бодрится как может и лицо старается держать, чтобы тебя не расстраивать, но…
