– Лиза! Лиза, ты где?
Алексей уже минут двадцать рыскал по дому в
поисках так невовремя пропавшей дочери. Черт побери эту Лизкину странность:
исчезать в самый неподходящий момент! Впрочем, разве могут быть подходящие
моменты для таких исчезновений?
– Лиза, доченька! Ну где же ты? Папа очень спешит…
Впрочем, уже не спешит. Они с Лизой опоздали.
Дальше можно не торопиться.
Алексей поднялся на второй этаж и еще раз
прошелся по пустым спальням. Похоже, он уже стал привыкать к тому, что его восьмилетняя
дочь иногда без объяснений исчезает, а потом молча появляется откуда‑то с самым
невозмутимым видом и насмешливым прищуром: «Ну что ты, папа? Испугался? А я вот
она! Никуда и не пропадала!»
В первый раз, когда дочка пропала, он чуть с
ума не сошел. На уши поставил и домработницу, и охрану, и, наверное, всех
встретившихся ему на улице людей. Тогда он еще не знал, что Елизавета прячется
только в доме.
– Лиза, в самом деле! Это уже не смешно! – В голосе Алексея просквозили явные нотки
раздражения. Он обошел весь дом в третий, если не в четвертый, раз, а дочки
нигде не было.
Где она умудряется так долго прятаться?
Алексей был уверен, что знает в своем доме каждый закоулок.
– Лиза?
Дочь обнаружилась в собственной спальне. Она
сидела за письменным столом и с невозмутимым видом рисовала в альбоме.
Алексей остановился в дверях детской и перевел
дыхание: он только сейчас понял, как сильно волновался, разыскивая пропавшую
дочку. И тут же на смену облегчению пришло вполне оправданное удивление: во
время своих поисков он заходил в детскую несколько раз. И Лизы здесь, конечно,
не было.
– Лиза, где ты была?! Я тебя уже полчаса по всему дому разыскиваю!
Дочка с достоинством прервала свое занятие и с
чуть надменным выражением посмотрела на отца. «Никуда я не пропадала! Не
видишь, я – рисую!» И даже приподняла за край альбом, демонстрируя изрисованную
страницу.
«Ничего не понимаю… Может, я и в самом деле
схожу с ума и Лизкины исчезновения мне мерещатся? Продам дом, к черту!»
– Лиза, рисование – это замечательно, но мы уже опоздали! Ты пошла
собираться, и куда ты пропала после этого? Я прождал тебя в машине пятнадцать
минут, потом полчаса искал по всему дому! И что я вижу? Моя дочь сидит себе
спокойно и рисует! Ты издеваешься надо мной, да?
Дочка, снова принявшаяся с невозмутимым видом
что‑то черкать в альбоме, усмехнулась. И все его негодование разбилось об эту
ее усмешку – совсем не детскую, так похожую на его собственную. Алексей хотел
высказать дочери все, что он думает по поводу ее «выкрутасов», но осекся и,
махнув рукой, устало выдохнул:
– Чтобы через пять минут была в машине. И без фокусов!
В машине он закурил. Глядя сквозь боковое
стекло на фасад своего дома, уже в который раз подумал, что надо бы продать это
некогда счастливое жилище и перебраться с Лизой из особняка в просторную
квартиру. Покупатели найдутся: этот дом, расположенный так близко от моря, многим
покажется лакомым кусочком. А может, стоит вообще переехать в другой город, в
Москву, например? И там открыть новый бизнес, а для Лизы найти хорошую спецшколу.
И зажить новой жизнью – другой, может быть, немного удачней настоящей, но вряд
ли счастливой. Счастливая жизнь у них уже была – еще так недавно.
Хлопнула дверца машины, и дочка устроилась на
соседнем кресле. На этот раз Елизавета послушалась и явилась ровно через пять
минут, не опоздав ни на секунду. Алексей усмехнулся про себя и завел двигатель.
«Лизка, что произошло с нашей жизнью? Что произошло с нами?..» Он бросил
короткий взгляд на притихшую дочку и вздохнул.
***
Родной город встретил ее, словно мать –
заблудшую дочь, долгое время скитавшуюся по свету в поисках счастья и в конце
концов с израненной обманами и потерями душой вернувшуюся под родное крылышко.
