Ну, капец!
Великолепно!
Просто вишенка на торте в сегодняшнем треше.
Лежу на обледенелой дороге, перед этим так смачно
поскользнувшись и шлёпнувшись о землю.
Пытаюсь пошевелить ногой и вою от боли.
- Ай! Ай! Ненавижу Новый год!
А вокруг никого.
Ну, правильно, почти десять.
Все нормальные люди уже за стол садятся, и я тоже
планировала.
- Ненавижу Новый год, - повторяю опять и пытаюсь собрать свою
распластанную тушку, но получается плохо. А шубка у костюмчика
моего тоненькая, и под шубкой я не очень тепло одета, не
планировала гулять, а совсем наоборот. И я уже изрядно подмерзаю, и
вопрос стоит ребром.
Либо поднимусь, либо сдохну.
- Сука! Да за что мне это?
Вопрос улетает в звёздное небо, там и остаётся.
Надо вставать либо вызывать сюда бригаду медиков, ибо не до
стыда, уже страшно остаться здесь навсегда.
Смотрю на подвёрнутую ногу, обутую в белый сапожок на каблуке, и
пытаюсь её заговорить, чтобы не болела, потихоньку шевелю. Нога не
заговаривается, и тут же отзывается болью.
- А чтоб тебя, - чуть ли не плачу.
Да, хватанула я лишка! Выскочила из дома, в чём была, не
озаботившись переодеванием, только шапку на голову нахлобучила.
Не до этого было. Ой, не до этого.
Ей-богу, как в моих любимых турецких сериалах, летела по улице,
не разбирая дороги, пока не навернулась.
Блин, что же делать-то?
И ведь никого.
И вообще, где я?
Нет, можно, конечно, подождать, пока народ пойдёт на гуляние, и
кто-нибудь, да и поможет, но вот как не окоченеть до этого.
От безысходности вытаскиваю из кармана телефон. И тут же
понимаю, что и в этом нерпуха.
Телефон разбитый и дохлый и, похоже, я здесь и останусь.
Такая обида берёт!
Так, нелепо помереть в Новый год.
Представляю, какой вид откроется всем, кто меня найдёт.
Какой позор!
И даже, то, что мне будет всё равно уже, меня не успокаивает, а
наоборот заставляет соображать, как выпутываться из данной
ситуации.
Если осмотреться, тут есть небольшой заборчик, можно опереться о
него, а дальше…
А хрен его знает, что дальше, пока надо доползти до заборчика,
остальное потом.
Ползу на своей родимой пятой точке, отталкиваясь здоровой ногой,
тихо матерясь, а потом, вспоминая, что никто не услышит и не даст
моральную оценку моим выражениям, в полный голос. Потому что жопа
замёрзла, нога подвёрнутая, несмотря на то, что я ей стараюсь не
двигать, всё равно шевелится, и тут же стреляет болью, да и вообще,
в более дурацком положении, я ещё не бывала.
- Ненавижу этот сраный Новый год!
Но, видимо, мои проклятия достигли небес, и они посчитали, что
это положение ещё ничего. Ползти стало легче, потому что под
задницей внезапно образовалась наледь, и к заборчику я даже очень
быстро прибилась. А вот когда попыталась встать, то поскользнулась
опять.
Каблуки же!
За мгновение до падения пронеслась мысль, что если я подверну и
вторую ногу, то никакая мотивация меня не поднимет с этой
дорожки.
Но не тут-то было.
Ногу я не подвернула, а смачно упала на бок, особо не
почувствовав ничего, видимо, окончательно обморозилась. И, не успев
перевести дух, поняла, что качусь вниз.
Кто такой умный?
Кому сказать спасибо, за то, что небольшой склон, ведущий,
минуточку, на проезжую дорогу, раскатал до такого состояния, что
это была полноценная горка.
Катилась я бодро, с визгами и междометиями, обдирая по ощущениям
о наст, всю кожу на ляжках. Про больную ногу я и думать забыла. И
поняла, что не замёрзну, нет. Судьба приготовила мне иную участь.
Меня собьёт машина, потому как остановиться я не могу и вот-вот
буду на проезжей части.
Я и чёрный Гелендваген тормозим одновременно.
Я беспрестанно верещу, прикрывая руками голову, как будто меня
это спасёт.
- О, бля! – раздаётся надо мной мужской голос. – Снегурка, ты
откуда?
