Непопулярный игрок

Во-первых, меня здесь быть не должно от слова совсем. Я мало представляю, что вообще происходит. Кто все эти люди в масках и их суровый босс в дорогом кожаном кресле, пристально разглядывающий меня через темные очки уже несколько минут. Здоровяки в черных масках выглядят, как какое-то спецподразделение, головорезы нигде не афишируемой частной армии, элитная охрана какой-то могущественной транснациональной корпорации, а по сути, обычные отмороженные преступники с лицензией на убийство. Похитители людей и палачи неугодных. Ну, я и попал! Совсем не пойму, на кой я им сдался?

Эти головорезы с пушками в руках срезали с петель входную дверь моего скромного, съемного жилища и в грязных сапогах ворвались в ванную, где я мирно откисал после ночи в «Башне». Я был удивлен даже не самому вторжению, а как неожиданно вежливо они потребовали срочно одеться и следовать с ними. Конечно, мои права гражданина были грубо нарушены. Меня привезли в этот дорогой особняк с неприлично дорогими машинами в подземном гараже, без моего на то согласия.

Похищение прошло быстро и тихо, никто из соседей не вышел глянуть, кто там срезает мне циркулярной пилой дверь. Я и соседей-то своих совсем не знаю. Мы обычно не пересекались, ведь я выхожу за продуктами уже поздней ночью, когда ночной жор нападет, а снимаю жилье в этом месте не так уж и давно. Может и не жил по соседству никто, я обычно в наушниках или крепко сплю, и даже если бы за стеной громко шумели, не услышал бы.

И всё-таки где это я? Очень дорогое место. Не жилище, а какой-то музей. Лепнина, позолота, мраморный пол, греческие колонны под старину. Огромные картины по стенам. А какой в подземном гараже парк старых, уникальных автомашин из разных эпох! Очень редкие экземпляры. Владелец особняка богатый коллекционер. Там точно были и бензиновые, дизельные автомобили начала или середины двадцатого века и это сейчас, в середине двадцать первого, когда сам бензин и бензозаправочные станции днем с огнем не сыщешь. Конечно, на таком уже никто давно не ездит, это – редкий коллекционный антиквариат.

Хотя, если сильно захотеть, можно и на раритете прокатиться, но за выхлопную трубу и громкий шум рычащего мотора мигом в тюрьму посадят или на принудительные работы отправят, что, как по мне, еще страшнее.

В тюрьмах хоть ограниченный доступ к вирту есть, а на общественных работах в каких-нибудь гадюшниках, придется по пятнадцать часов физически вкалывать и жить в условиях, где ни вирта, ни сети нет. Обычно принудиловка – это уборка санитарных резерваций от трупов людей и животных или устьев рек или морских просторов от тех же трупов и от непонятно почему ещё существующих нефтяных пятен.

Большой босс, молю, лишь бы опять не принудительные работы. Я в вирте хоть могу отвлечься от этой неприветливой реальности, а там, вообще нет никакой отдушины. Хотя, я даже не знаю, кто этот напыщенный индюк, и за что меня в этот раз задержали. Не похоже, что меня опять кинут в резервацию или в тюрьму, как обычно. Я уже давно вышел из тюрьмы, а чем-то противозаконным в сети не занимался еще дольше. Уже три месяца, так точно.

Обход биометрии для доступа к вирту для взрослых не в счет. Это для души, не для денег. У меня на такое платно ни оборудования, ни статуса, ни средств просто нет. На живую, здоровую женщину, как и на этих жутких, колченогих, сорокалетних «красавиц» из соседнего квартала, что наденутся на кислородный баллон и не поморщатся, тоже. А после трех месяцев в обществе исключительно сильного пола, в мои-то двадцать, тянет к чему-то прекрасному, теплому, мягкому и округлому.

В городской тюрьме я свой человек. Всем полезен арестант с хакерскими навыками. Там не только сидельцы, но и охрана скучает без эксклюзивного, платного и довольно дорогостоящего контента. Я по договоренности помогаю его получить, и меня никто не трогает, даже защищают, если кто не из местных, залетный наезжать начнет. Главное туда часто не попадать, а то, могут постоянно дисциплинарное нарушение навешивать, чтобы я подольше там задержался, ведь взломы и обходы защиты временные. А если меня под рукой нет, то и восстановить доступ некому.