Я вздохнула, закрыв свою дверь на
кафедру и посмотрев на часы, ужаснулась. Девять вечера, а завтра
вставать в шесть утра, чтобы снова час тащиться до метро. А еще
ехать домой. Времени ни на что не хватает. Наверное, я зря взяла
так много групп и дополнительные занятия. Но мне нужны эти деньги и
очень нужно защитить докторскую. Осталось совсем чуть – чуть и
добьюсь своей цели, еще немного и мой малыш будет со мной.
— Аврора Михайловна, — я вздрогнула,
услышав этот голос. Он словно дьявольская сущность, соблазн,
которому невозможно противостоять. Идеальный в своей порочности.
Одним словом. Распутин. Я думала он оставил меня в покое. Ладно,
думала до звонка Веры, которая сказала, что он приехал ночью и
разбудил ее с Романовским. Но я надеялась, что хотя бы сегодня…
Зря…
Он отталкивается от стены и
пружинистым шагом идет ко мне. Именно так приближаются тигры.
Незаметно, из тени, нападая на жертву внезапно. И мне очень хочется
стать его жертвой. Внутри все кипит только от одного взгляда на это
совершенное тело, изгиб губ и ведьминские зеленые глаза, что он
пытается прикрыть челкой. А футболка не скрывает литых мышц. Он
немного взъерошен, словно только сейчас встал с кровати.
— Вы меня напугали, Распутин. Что вы
делаете здесь в такое время. Пары давно закончились.
— Вот и я думаю. Пары давно
закончились, а Аврора Михайловна все еще здесь, наверное, ищет
приключений на свой идеальный зад, — его рука совершенно незаметно
проходится по моей попке, наглухо закрытой юбкой, но даже через нее
проносится ворох мурашек. Но я строго бью его по руке и
усмехаюсь.
— Вас, Распутин, должны волновать не
мои части тела, какими бы они не были. А сдача моего предмета. Мы
ведь с вами знаем, что ваш богатый папочка больше вам не
поможет.
Черт, сосет под ложечкой, потому что
не папочка, а декан уже напомнил мне, что Распутин сдал почти все,
кроме моего предмета. И почему я не даюсь. Может быть боюсь, что он
оставит меня в покое. И больше не будет преследовать. Бред же с
одной стороны… А с другой…
С этим своим преимуществом, я
вскидываю подбородок и делаю шаг вперед, чтобы гордо удалиться, и
прекратить дышать с ним одним воздухом, который с каждой секундой
становится все гуще. Но вдруг голову разрывает адская боль. Этот
подонок просто схватил меня за пучок и дернул назад. Я вскрикнула,
вскинув руки выше головы, и вдруг оказалась прижата к стене.
Черт, как же больно. Но стоит его
лицу приблизиться, как у боли появляться союзник, стягивающее
пленкой низ живота – возбуждение… Сука… Отпусти!
Я хотела закричать, даже открыла
рот, но его ладонь крепко-накрепко зажала мне его, пока вторая
полезла под юбку. Я дергалась, скорее ради приличия, потому что его
пальцы на моем теле, даже его кулак в моих волосах не казались
чужими. И я бы даже сыграла в его игру, но следующие слова вынудили
меня распахнуть глаза шире и прислушаться.
— Я ведь просто хотел помириться,
Аврора. Даже чертов букет принес, но ты решила, что я недостаточно
хорош для тебя. Или может недостаточно фотогеничен?
Господи, откуда у мажора мозги! Я
начинаю сопротивляться, но он только сильнее прижимает меня к
стене. Вдавливает в нее. Он смотрит то на грудь, часто вздымающуюся
от шибко бьющегося сердца, то на губы, что я сжимаю.
— Училка по немецкому языку, что
может быть эротичнее. Откуда в тебе столько этой фальшивой морали.
Я начал копать, — нет, нет, только не это, пожалуйста! — Пробил по
базе. Было сложно, но я нашел кое-что на тебя, Аврора
Михайловна.
Не смей! Не смей!
— Я нашел твой грязный маленький
секрет, и теперь, училка, ты не только поставишь мне пятерку по
экзамену, напишешь за меня дипломную работу. Ты еще будешь
выполнять все мои грязные фантазии. Камеры у меня нет, но, надеюсь,
и без нее ты отсосешь мне достаточно глубоко.
