Шум ветра свистел в ушах, ноги скользили по мокрой брусчатке, проваливались в ямы полные воды и грязи. Ледяная морось резала лицо. Руку привычно оттягивала тяжелая банка краски, кислотно-зеленые брызги оставляли след, словно хлебные крошки из сказки.
Еще несколько мгновений назад Винни спокойно подходила к дому после мирного запечатывания бабушки Вдоньи. Она была довольна своей работой и все прокручивала в голове этот не такой уж и геройский поступок.
Допрокручивалась…
Теперь же охотились на нее.
Тяжело дыша, она неслась среди трущоб Кобольда. Сердце гулко билось в груди, под правым подреберьем кололо. Яркие краски граффити смешивались в разноцветные полосы. Резкий поворот в узкий переулок. Несколько кварталов по прямой в тени нависших домов. Разворот. Поскользнулась, банка краски притянулась к земле, завлекая за собой Винни. Чертыхнувшись, девушка поднялась обратно на длинные ноги в массивных ботинках, подобрала банку и помчалась дальше.
Ее догнал запах тлена и затхлой сырости. Краем глаза заметила тень, что прыгнула на нее со стены дома. В последний момент увернулась. Наугад из кармана вытащила жестянку, метнула в преследователя. Сзади раздалось жалобное «дзыньк» – жестянка встретилась с камнями дороги, не нанося вреда преследователю. Винни не сомневалась в этом, но стоило попробовать. Ледяное дыхание коснулось затылка. Винни снова свернула.
А все так хорошо начиналось…
Утро, несмотря на серость неба и промозглый ветер, Винни встретила в хорошем настроении. На острове большую часть времени царствовала такая погода. Распахнув тяжелые черные, поеденные молью шторы, Винни выглянула на улицу. Рукой дотянуться и окно публичного дома Клинышны. Оттуда, сверкнув злобным взглядом, исчез представительный мужчина в сером пиджаке. Стабильность. Чуть наискось – центральная мостовая, единственная широкая улица Кобольда.
Дом Винни находился на перекрестке, самое то. Но вот окна спальни почему-то выходили на публичный дом. Либо проектировщик не ведал, что соседями станет именно Клинышна со своими девочками самого нежного возраста, либо здесь существовала конспирологическая теория, о которой пока не знала Винни.
Смотря на разбитый красный камень публичного дома, Винни подумала, что вышла из нежного возраста далеко и бесповоротно и пошла наносить привычный макияж: черным кругом большие глаза, черным улыбку пухлых губ, темным под скулами – подчеркнуть худобу. Готический, но такой уже привычный. Маска, под которой не видно человека. Два хвоста каштановых волос на затылке. Черный топ с костями на груди, короткие черные штаны и тяжелые боты. Завершить все яркой кислотной оранжево-зеленой курткой на пару размеров больше – дешевая, но теплая, а главное, карманов тьма. За пояс два электрошоковых пистолета и пару кистей, в ботинки метательные ножики в потертых ножнах, в руку банка краски, в этот раз зеленая. Перед выходом дежурная улыбка в треснувшее зеркало, говорят, к несчастью. Что же, Винни и есть несчастье.
Пару раз щелкнув тяжелым ключом, Винни закрыла за собой дверь. Глубоко вдохнула уже полуденный воздух, забитый пылью. Поморщилась – скоро опять мерзкий недодождь. Островитяне определяли это разом на нюх и вкус воздуха. Врожденная, передающаяся с молоком матери, способность.
По широкой мостовой по прямой можно было дойти до главных ворот Нериума. Когда-то давно Кобольд тоже относился к одноименной столице острова Нериум. Да и сейчас, на картах, да бумагах это одна большая столица острова, далеко затерянного в морях и ветрах. В реальности же Кобольд был отчужденным районом бедняков и рабочей силы. Районом, выгнанным когда-то за стену, что построили в одном из противостояний. Стена уже разрушалась, ворота были сняты, а разница между бедными и богатыми оставалась прежней, как и нелюбовь.
