Сентябрьское солнце, уже не жаркое, но всё ещё ласковое, заливало мастерскую Алексея. Золотистый свет пробивался сквозь пыльные стёкла, освещая хаос творческого процесса: холсты, испачканные красками, кисти, разбросанные по полу, запах скипидара и льняного масла, смешивающийся с ароматом кофе. Алексей, сидя за столом, держал в руках телефон. На экране светилось сообщение от врача. Несколько сухих строк, медицинских терминов, но смысл был ясен и безжалостен: два месяца. Примерно столько ему осталось. Неоперабельная опухоль мозга без шанса на лечение.
Два месяца. Всего два месяца, чтобы дописать десятки незаконченных картин, повидаться с теми, кого он любил, и, возможно, примириться с теми, с кем он когда-то был близок. Он чувствовал, как внутри поднимается не отчаяние, а какая-то странная, пронзительная ясность. Мир вдруг обрёл цвета, которых он раньше не замечал. Тонкие оттенки заката, игра света на опавших листьях, фактура старого дерева – всё стало невероятно выпуклым, живым. Это была последняя, самая яркая вспышка его жизни, прежде чем всё погрузится во тьму.
Он посмотрел на старые фотографии, стопкой лежащие на полке. Они, четверо, смеющиеся, полные юношеских надежд, на фоне того самого дома. Их первое совместное пристанище, место, где зарождалась их дружба, где они мечтали о будущем, которое теперь казалось таким хрупким. Давно они не собирались вместе. Жизнь развела их, как корабли в море – Максим ушёл в бизнес, Анна – в тихий мир литературы, Дмитрий – в лабиринты человеческой психики. А он, Алексей, остался с кистями и холстами, пытаясь запечатлеть ускользающую красоту мира.
Он позвонил. Усадьба, которую они когда-то арендовали на все летние каникулы, сохранилась. Владелец, старый друг семьи, согласился сдать им её на выходные. Без лишних вопросов.
Первое сообщение он отправил Максиму. Тот ответил почти мгновенно, сухим: «Интересно. Удобно. Буду». Алексей знал, что за этой лаконичностью скрывается циничный интерес, но ему было всё равно. Максим был частью его прошлого, частью той дружбы, которую он хотел собрать воедино перед концом.
Затем Анна. Её ответ был более развёрнутым: «Алексей, я так рада тебя слышать. Конечно, я приеду. Пожалуйста, расскажи, как ты. Очень скучаю». Её тихий голос, её искренность всегда были для него отдушиной.
Последним был Дмитрий. «Алексей. Твоя идея кажется мне интригующей. Я свободен. Когда и где?» Его тон был всегда сдержанным, аналитичным, но Алексей знал, что за этой рациональностью скрывается надёжный друг.
Четыре человека, связанные общей историей, четверо друзей, чьи пути разошлись, но чьи воспоминания о юности, проведённой в том самом загородном доме, казались незыблемыми. Алексей чувствовал, что эти выходные будут не просто прощанием, а попыткой собрать воедино осколки прошлого, прежде чем окончательно их потерять. Он не знал, что эти осколки окажутся гораздо более острыми, чем он мог себе представить.
Дом встретил их той же осенней меланхолией, что и много лет назад. Листья, уже тронутые золотом и багрянцем, шуршали под ногами, создавая тихую, умиротворяющую мелодию. Дом, построенный из тёмного дерева, с покатой крышей и высокими, узкими окнами, казался таким же, как в их юности – немного таинственным, немного запущенным, но бесконечно родным.
Первым приехал Максим. Его дорогой внедорожник бесшумно остановился у ворот. Он вышел, одетый в идеально сидящий костюм, будто сошёл со страниц глянцевого журнала. Его лицо, всегда с лёгкой усмешкой, казалось более утончённым, но в глазах по-прежнему горел тот же неугомонный огонь амбиций.
