У мамы-медведицы, Настасьи Петровны, было два сыночка. Младшенький спокойный, медлительный и очень задумчивый. Всё новое, неизвестное он всегда долго разглядывал, рассматривал со всех сторон, трогал, если это было возможно, нюхал, а иногда и пробовал на язык… В конце концов мишка садился, устремлял взгляд куда-то в пространство и задумывался. Звать его в такие моменты было бесполезно. Если же он всё-таки зачем-то требовался, то надо было либо крикнуть очень громко прямо у него над ухом, либо просто подойти и пихнуть в бок. Тогда он вскрикивал: «А? А? Чего?» В какой-то момент старшему брату это надоело, и он сердито воскликнул: «Ну что ты всё акаешь?! Ашка-какашка!» С тех пор к младшему медвежонку так и приклеилось имя Ашка. Обзываться какашкой мама-медведица строго-настрого запретила и звала его Аша, Ашенька.
Старший же, наоборот, был подвижным, активным, деятельным. И очень ласковым. Ему хотелось везде успеть, всё увидеть, обо всём услышать, всё сделать самому. Когда мама о чём-то просила медвежат, старший хитреньким голосом спрашивал младшего:
– Ну и кто же из нас будет этим заниматься? Ты? Или я?
– Конечно, ИЛИ ТЫ, – так же хитренько отвечал младший.
– Конечно, ИЛИ Я! – радостно подтверждал старший. И бежал выполнять мамино задание, громко приговаривая: «Или я! Или я!» Так его и прозвали – Илия. А мама называла его ласково – Илюша, Илюшенька.
Однажды, когда медвежата вместе с мамой полдничали в густом малиннике, прилетела сорока. Села на макушку высокого дерева и застрекотала:
– Высоко летаю, все новости знаю!
Видя, что медведи не обращают на неё внимания, стала прыгать с ветки на ветку и приговаривать:
– Высоко, – скок на веточку ниже, – летаю!
Медведи копаются в малиннике. Сорока – скок ещё на веточку ниже и опять:
– Все новости!!
Медведи как оглохли. Сорока – скок ещё на веточку ниже:
– Знаю!!!
Медведи и ухом не ведут. Ну что ты будешь делать!?
Сорока повторила всё сначала. Допрыгала до нижней ветки. Полное равнодушие. Тогда она как закричит:
– Да знаю я всё!!! Знаю! Знаю!
Тут Аша не выдержал:
– Ма-ам, а давай сороку послушаем.
– Кто болтовню сороки слушает, тот сам как сорока, – не поднимая головы, ответила медведица.
– Ага-а, Ашка-то у нас сорока! – засмеялся Илюша, толкнул брата, и началась весёлая потасовка.
А сорока всё это время прыгала на одной ветке и как заведённая трещала:
– Знаю-знаю-знаю! Всё знаю-знаю!
Тут наконец Настасья Петровна подняла голову и спросила:
– И что же ты знаешь? Что будешь врать на этот раз?
– Да не вру я никогда! – обиделась сорока. – Я что, кукушка, что ли!? – вспорхнула с ветки, сделала круг над медведицей и уселась обратно.
– Ну говори!
Медвежата высунули из кустов перемазанные малиной мордочки и тоже приготовились слушать.
– Ой-ой, – застрекотала сорока, – на том берегу в чужом лесу чудеса творятся! Лес-то зашевелился!
– Так, наверно, ветер сильный был, – с усмешкой прервала её Медведица.
– Ага-ага! Перед грозой так бывает, – поддержал маму Илюша.
– А вот и нет! Нет-нет-нет!!! – застрекотала сорока. – Никакого ветра там не было. А лес то повалится, то встанет! То повалится, то встанет!
– Ты сама, что ли, это видела? – недоверчиво спросила Медведица.
– Нет, я так далеко не летаю, – сорока запрыгнула на веточку повыше, – ворон с того берега прилетел. Говорит, сам видел.
– Иваныч?
– Да-да-да! Иваныч, – подтвердила сорока.
– Иваныч врать не станет, – задумчиво произнесла медведица, – повидаться бы мне с ним. Передай, если увидишь.
– Обяза-а-а-тельно! – уже издалека отозвалась улетающая сорока.
