Вступление неожиданное, но честное
Плохо, когда писать не хочется вообще. «Исписался?» – радостно предположил старый друг и соратник, когда автор ему пожаловался, надеясь на добрый совет. Так и пришлось обойтись без взаимности. А в самом деле, что произошло? Почему садишься за клавиатуру и тупо смотришь в экран, не в состоянии выдавить путного печатного слова? Для простоты картины просматриваешь новости – одна хуже другой. Обрабатываешь справки для высокого начальства, которые институт готовит в инициативном порядке. То есть вы их делаете – больше никто не додумался, ты за это платишь, а начальство читает. Или не читает. Кто его, начальство, разберёт, чем оно там у себя, наверху, в эмпиреях, занимается? Война в Сирии, учения, внешний враг грозит, внутренний подкрадывается… Судя по телепередачам, он вообще уже на пороге. Все всех облаивают с разной степенью хамоватости, все обо всех ноги вытирают – смотреть нечего. Такое впечатление, что всё, что придумывают ведущие, – прямой репортаж из одесского борделя с пожара во время наводнения. Ужас-ужас.
На самом деле причин, отчего настроение отвратительное и настроения нет, масса. Ты уже немолод, и здоровье не оставляет никаких сомнений в том, что твоя телега катится с горы. А понимание того, что осталось в разы меньше, чем прошло, не придаёт оптимизма. Внуки – да. Но когда они рядом, писк стоит такой, что писать невозможно. А когда их нет – скучно. Правда, рядом жена, и это выручает. Когда организм пытается дать дуба, она возражает, вызывает «скорую», и тебя в больнице откачивают. Хотя, с другой стороны, ты делаешь то же самое. Так друг друга и вытаскиваете. Римляне назвали это состояние супружеством. То есть парой волов, которые пашут, поддерживая друг друга. Они в этом толк знали, хотя в конце концов и вымерли. И, главное, не только те, которые жили в Риме, но и те, которые населяли Константинополь – Рим номер два. А поскольку Москва – третий, выводы из этого самые неутешительные. Тем более кругом санкции, и ты до их отмены явно не доживёшь. И это тоже портит настроение.
Не то чтобы так уж хотелось куда-нибудь съездить. Поездил, хватит. Недвижимости там у тебя нет, и счета в банках не заморозят в связи с отсутствием таковых. Да и на российских стараешься денег не держать – мешает стойкое, с советских времён недоверие к банкам и к власти в целом. Обнулят – взвизгнуть не успеешь. Всегда так было – почему сейчас иначе? А как, если в экономическом блоке ничего иного не умеют, кроме как у всех отнимать и на непонятное тратить? Цифровизация там или ещё какая хрень. Эти придумают, на что деть то, что вся остальная страна зарабатывает. У них идей много. Они только зарабатывать сами никак не могут научиться. А тратить – запросто. Что-то на проекты, которые пришли в голову тем, кто всеми (и ими тоже) командует. Что-то на себя. Что-то на понты и капризы вышестоящих. Хотелось бы верить, что останется и на какое-нибудь путное дело, но верится с трудом. Было ли у них за последнюю четверть века в головах что-нибудь, кроме дефолта и вранья, что его, дефолта, не будет? Если да, так этого пока никто не заметил.
То есть вроде бы пока всё хорошо, но оптимизма никакого. И вера только в президента – была. Пока он не избрался в очередной, не исключено, последний раз. После чего все ждали, что он погонит своих бездельников и болванов, наконец назначит нормальное правительство и страна заживёт в ускоренном ритме, готовясь к смене эпохи. Промышленность восстановят и образование с наукой, медицину перестанут гробить, а может, чем чёрт не шутит, сделают с Украиной что-то путное, чтобы всё, что там происходит, не напоминало так сильно проигрыш Отечественной войны нацистам… Но правительство осталось прежнее. Премьер – тоже. Что было косо и криво, осталось косым и кривым. Добавились мусорный коллапс, реформа пенсий и назначение бывшего шефа ФАНО главным над высшим образованием и наукой. То есть им настал окончательный и бесповоротный капец. И стало понятно, что, если начальство ни с г-ном, ни с премьер-министром не может справиться, чего от него ждать? Оно само по себе – страна сама по себе. Так и живём порознь. И будем так жить, пока не помрём.
