На подрагивающих от внутреннего ужаса ногах я выбралась из
кареты, с опаской озираясь по сторонам, и неуверенно ступила на
выложенный брусчаткой тротуар. Главное архитектурное достояние
столицы — собор святого Ботилда — уже ждал нас вместе с толпой
скучающих горожан у дверей.
— Невеста! — прокричал кто-то в толпе, и я невольно вздрогнула.
— Невеста прибыла!
Остроконечные пики собора, сегодня казавшиеся особенно грозными
и устрашающими, насквозь пронзали нависшие над нами тучи.
Предзнаменование или нет, но предположительное место моей скорой
смерти определенно имело мрачный вид.
— Эмилия, шевелись! — Меня бесцеремонно, пусть и неявно для
чужих глаз, коих сейчас хватало, пялящихся на нас с соборной
лестницы, пихнули в спину. — Что ты застыла?!
— Простите, госпожа Лабид, — выдавила я сквозь зубы и покорно
отступила вправо, дабы не закрывать собой выход.
— Какая же ты нерасторопная! — продолжила причитать она, пока
медленно, по одной части тела за раз, выталкивала себя из тесной
кареты наружу. — Думаешь, твоему мужу понравится подобное
поведение? Фергус — человек дела и наверняка не теряет зри ни
минуты, а ты!.. — Госпожа Лабид наконец встала рядом со мной,
тяжело дыша и поправляя полы богатого платья.
Как же сложно было лишь молча кивнуть в ответ!
Не огрызнуться и не заметить, что именно речи моей бабушки
(единственный ее титул, о котором мы обе предпочитали не
вспоминать) отняли у нас уже несколько столь драгоценных минут. И
уж тем более не сообщить ей, а заодно и ее супругу — и вовсе лишь
сейчас соизволившему выйти из кареты, — что мнение моего жениха о
чем угодно на этом свете не имеет для меня никого значения.
— Идем, Эмилия. — Господин Лабид протянул мне согнутую в локте
руку. Его неприязнь ко мне не могла скрыться даже за безупречно
безучастным выражением лица — маска, в которой он обычно разгуливал
в кругу себе подобных. — Негоже Верховному инквизитору ждать
какую-то девчонку.
В отличие от господина Лабида я даже не попыталась изобразить
хотя бы подобие вежливого равнодушия или намек на родственную
привязанность. Вот уже несколько минут — с тех пор, как доставившая
нас к собору карета осталась позади, — ни он, ни его жена не имели
возможности причинить мне вред и наказать за непослушание. Впрочем,
радоваться было нечему: у алтаря я либо повстречаю нового хозяина,
либо, что намного вероятнее, смерть.
Участь рожденных в Венефии ведьм последние полвека была крайне
незавидная — скорый театрализованный суд и после — заботливо
организованный Инквизицией костер. Стоило ли говорить, что мне
повезло так, как не везло ни одной другой ведьме? Я дожила до
совершеннолетия, сумев не привлечь к себе внимание властей, только
чтобы стать невестой самого Верховного инквизитора и наверняка
умереть от его руки прямо у алтаря.
Ничего романтичнее нельзя было и придумать.
— Выпрями спину! — прошипела позади меня госпожа Лабид, когда мы
остановились перед высокими дверьми собора. — И не опозорь нас,
ради всего святого!
Я едва не рассмеялась, услышав ее последние слова. Если сегодня
мне не удастся избежать гибели, то моим опекунам — грандиозного,
неведомого им прежде позора. Жаль, что насладиться этим зрелищем я
уже не сумею.
— Ни за что, бабушка, — почти пропела я, бросая на нее, тут же
поджавшую губы, прощальный взгляд — лукавый и полный обещаний.
Раздался торжественный звон и двери собора открылись. Тут же мой
взгляд устремился вдаль, к алтарю, где стояли две мужских фигуры —
одна в светло-золотой мантии священнослужителя и другая, наводящая
на меня ужас даже на расстоянии нескольких метров. Высокая, мощная,
облаченная в черные одежды Инквизиции.
Фергус Одиум. Старший сын короля Венефии. Верховный инквизитор.
Мой жених. Мой будущий палач.
