В спальне было совсем темно. Шторы-блэкаут задернуты, ночник
выключен — все не моими руками. Цейтнот всегда делал меня
невнимательной к деталям, а паника лишала рассудительности.
Неудивительно, что едва в дверном звонке заскрежетал ключ, сидевшая
на диване я бросила плед и рванула к кровати, на ходу ударяя по
выключателю в гостиной.
Пуховое одеяло служило надежным укрытием, ничуть не потеряв
своей волшебной силы со времен моего детства, и плевать, что без
включенного кондиционера прятаться под ним равноценно посещению
сауны или визиту в пустыню. Лучше немного пропотеть, чем прямо
сейчас посмотреть в самые прекрасные на свете серо-зеленые глаза с
редкими голубыми крапинками.
Я просто не смогу.
Поэтому я притворяюсь спящей и пытаюсь отдышаться под тихие
звуки, доносящиеся из прихожей: приглушенный хлопок закрывшейся
двери, шорох задевшего стену чемодана, стук упавших на кафельный
пол туфель, чертыхающийся шепотом голос, от которого по телу
разбегаются мурашки. Спасибо новостройкам класса «эконом»: хорошо и
прятаться, и ничего не упускать из виду.
Я слышу шаги, но не смыкаю глаз. Еще рано.
Через полуприкрытую дверь на кровать падает пятно света из
гостиной.
«Вера?» — зовет Антон растерянно, будто по возвращению из
командировки всерьез ждал теплой встречи (смешно, он к ним
совершенно равнодушен).
Не без труда храня молчание, я неожиданно понимаю, что сама того
не зная, вполне могла спалиться: что, если на улице он успел
заметить в окнах свет? От накрывшего стыда ускоряется биение
сердца, и то попрыгивает почти в горле.
Наверное, сейчас мои заполошные вдохи и выдохи прекрасно слышны
во всей квартире.
«Уснула», — звучит совсем рядом разочарованный голос Антона.
Я мигом закрываю глаза, успев заметить нависшую надо мной тень.
Под плотно сжатые веки проникает свет: отойдя от дверного проема,
Антон, явно стараясь не шуметь, перемещается по спальне.
Разъезжаются туда и обратно створки платяного шкафа, раздаются
два щелчка выключателей — по отдаленности шагов и движению света
под глазами я догадываюсь, что один из них — в гостиной, а второй в
ванной, и минуту спустя спальня погружается во мрак. Из-за закрытой
двери льется шум включенного на полную душа.
Я лежала в кровати, боясь пошевелиться и потеряв счет времени.
Воздуха не хватало, но сил отбросить одеяло и вынырнуть навстречу
прохладе и кислороду не было. Каждая клеточка моего парализованного
страданием тела ныла, охваченная тоской, которую, казалось бы, не
составило труда унять — живительный источник находился лишь в
десятке шагов, но...
Иногда получить желаемое невозможно.
Гипнотизирующий шум падающей воды прекратился. В спальню
вернулся Антон, и я малодушно порадовалась, что лежу к его половине
кровати спиной и точно не рискую, не выдержав, наконец
воспользоваться предоставленной возможностью его увидеть.
Откинув одеяло, он забрался на постель. На грани слышимости
заработал кондиционер и раздался щелчок блокировки телефона. Тяжело
вздохнув, Антон лег.
Ужасно хотелось обернуться, выдать себя, сказать хотя бы
несколько фраз. Мы не виделись целых три дня, обмениваясь лишь
сухими сообщениями в мессенджере. Впрочем, переписка избавляла от
многих проблем и дарила приятную свободу в проявлении чувств и
эмоций.
С недавних пор я не могу смотреть Антону в глаза. Я не хочу,
чтобы он все понял.
Еще два месяца назад все было хорошо. Наш молодой брак казался
спокойным и крепким. Пусть небогатым на романтическую эйфорию, но
надежным. А потом все изменилось.
Подушка подо мной постепенно мокнет, пока я неосознанно дышу с
Антоном в такт и задавливаю стремящиеся выйти в мир всхлипы и
чувства.
Наш брак больше не представляется мне хорошей идеей. И я так не
могу. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь и спокойствие.
