Варя Кошкина
Я стою в роскошном холле загородного особняка перед огромным
панорамным окном в пол, свет приглушен, все гости ушли в зал, где
проходит аукцион. Меня не видно снаружи, зато мне прекрасно видно
парочку, которая скандалит на подъездной площадке в свете
фонаря.
У меня в руках телефон, на экране которого фотографии членов
ненавистной семейки. Евграфовы –одна из самых знаменитых фамилий в
мегаполисе, куда я переехала, поступив на бюджет в престижном
универе.
На улице темно, толком не разглядеть лицо молодого широкоплечего
мужчины, размахивающего руками. Зато на моём экране прекрасно видно
точёные черты красавчика с бровями вразлёт и широкой белозубой
улыбкой –наверняка, кучу бабла пришлось отвалить стоматологу.
Андрей Евграфов, 29 лет, старший сын миллиардера – главы одной
из компаний крупного нефтяного холдинга. Он и сам – держатель
большой доли акций, и член Совета Директоров.
Он что-то доказывает высокой стройной брюнетке с длинными
волосами до талии. Шикарная копна –прямо, как у меня. Ухаживать за
такими волосами –сущий кошмар. Хотя, эта девица из высшего
привилегированного общества. Наверняка, она может позволить себе
салоны ВИП-класса и дорогущий уход. Если у неё, вообще, не
наращенные фальшивки.
Листаю страницы в интернете –Арина Барских – дочь еще одного
миллиардера, совладельца того же нефтяного холдинга.
Потом долго и внимательно рассматриваю фотографию другого
богатенького папиного сыночка. Младшего.
С экрана телефона на меня смотрит ненавистное, до омерзения
красивое лицо Карима Евграфова: он младше брата всего на год, но у
него гораздо более осознанный и суровый взгляд из-под густых тёмных
бровей, почти сросшихся на переносице. Этот взгляд даже с экрана
телефона пронизывает до костей, ввинчивается глубоко под кожу.
Лёгкая небритость, понятное дело, прямиком из навороченного
барбершопа, подчёркивает брутальность с едва заметным кавказским
налётом –его родня по матери уходит корнями в Дагестан.
В отличие от брата, он не лыбится на фотоаппараты журналистов, а
лишь изгибает уголки губ в самодовольной ухмылке, которая, впрочем,
весьма органично вписывается в остальной аристократический
образ.
Козёл!
Куда же ты запропастился? Я уже отчаялась увидеться с обидчиком
лицом к лицу. Этот аукцион – мой последний шанс. Каких трудов мне
стоило сюда пробраться!
Тыкаю пальцем в глаз на снимке и шепчу беззвучно одними
губами:
- Ненавижу.
Делаю скрин и нажимаю «редактировать», высунув кончик языка,
толстым красным фломастером перечёркиваю экран крестом, а потом
яростно замалёвываю высокомерную физиономию.
Это его подписью был завизирован отказ мне в стажировке. После
того, как документы уже были оформлены через деканат, после
собеседования с начальником пресс-службы компании.
В последний момент, когда я уже не успею подыскать другое место.
Без объяснения причин. Такие не считают нужным снизойти до
пояснений простым смертным, типа меня –девушки, приехавшей из
провинции покорять огромный мегаполис.
Простым росчерком авторучки, он перечеркнул мою жизнь.
Мне позарез необходима эта должность, чтобы остаться в городе, а
не возвращаться домой к ненавистному отчиму. Я сделала ставку на
позицию –помощница пресс-секретаря, рассчитывая проявить себя и
задержаться в компании надолго. Тем более, что сам пресс-секретарь
мне однозначно намекнул, что подыскивает преемницу. Отличный
вариант.
Я только получила красный диплом по журналистике, плюс
доп.специализацию в рекламе, но у меня нет опыта, а здесь оклад
стажерки в половину зарплаты профессионала. И это –очень много!
В деканате уверили, что я на голову выше остальных претендентов
и место у меня в кармане. Но, прямо в последний момент, за неделю
до выхода на рабочее место, мне вернули документы с отказом.
