Часть I
Бордель тетушки
Эстеллы
Глава 1
Софи
— Софи, — громкий скрипучий голос
пронесся по петляющим коридорам старого, покосившегося на один бок,
дома. — Маленькая дрянь, выходи по-хорошему!
Я сидела в кухне, спрятавшись от
тетушки в грузовом лифте, на котором поднимали еду для гостей и
самой хозяйки этого злачного места.
Чтобы не говорила Эстелла, я
прекрасно знала, что «по-хорошему» уже не будет. Никогда. Впрочем,
и не было раньше.
«Маленькая, прожорливая пигалица,
которая не в состоянии отработать корку хлеба».
Так говорила тетушка Эстелла.
Будучи одной из ее подопечных, в
отличие от остальных девиц в борделе, я могла позволить себе не
торговать телом. Точнее это позволяла мне тетя. Как бы она не
прикрывала сей порыв добрыми намерениями, уж я-то знала, что все
они направлены на пополнение тугого кошелька, что женщина прятала у
себя в глубоком декольте. Тетушка Эстелла надеялась однажды продать
меня, словно товар — дорогой и эксклюзивный — состоятельному
мужчине.
— Софи! — Голос вновь эхом разнесся
по дому. В старом навесном шкафу зазвенела посуда.
За дверью кухни раздались шаги.
Громкие, четкие, словно поступь гвардейца в форменных сапогах.
Я подтянула колени к груди, пытаясь
стать меньше. От ароматов еды, которые витали в грузовом лифте
после подачи завтрака, желудок скручивало в тугой узел. Со
вчерашнего вечера во рту у меня не было и хлебной крошки.
Обхватив голову руками, я ждала.
Спина ныла, а ободранный локоть саднил. Я торопилась укрыться от
тетушки, оттого не заметила ржавый гвоздь, который кто-то вбил у
квадратной стальной дверцы лифта, чтобы повесить на него потертое
клетчатое полотенце.
— Будь проклята твоя мать, за то,
что произвела на свет столь бесполезное создание! — сыпала
проклятиями Эстелла, поднимаясь на второй этаж, где находились
жилые комнаты ее «подопечных». Сама тетушка обитала на третьем
этаже дома, в небольшой комнатушке с мансардной крышей.
Мать…
Я уже успела позабыть как она
выглядит. Разве что ясный взгляд ее зеленых глаз навсегда
отпечатался в моей памяти.
Мама покинула этот мир, когда мне
было всего восемь лет. Я осталась одна в холодном доме рядом с ее
окоченевшим телом, которое безуспешно пыталась согреть, кутая в
заштопанное одеяло.
Нет…
Я тряхнула головой, отгоняя
непрошеные воспоминания. Слишком много боли в них таится. Эти
обрывки прошлой жизни насквозь пропитаны горечью. Не хочу, чтобы
она вновь осела на губах, заставив глаза наполниться солеными
слезами.
Глаза… Такие же зеленые, как у нее.
Словно омут… Тихий, глубокий, опасный.
Приоткрыв дверцу, которая
предательски заскрипела, я выглянула из укрытия.
Никого.
Я опустила ноги на старые деревянные
половицы, затем упираясь руками в холодную металлическую
поверхность лифта, вытащила голову. Тело затекло от долгого
пребывания в столь неудобной позе.
Расправив длинную серую юбку, я
повязала на голову чепец, спрятав под дешевой тканью копну длинных
огненно-красных волос. Их я считала не чем иным, как проклятием.
Словно бельмо. Они бросались в глаза каждому. Я чувствовала себя,
словно заклейменный воришка, решивший пройтись по городской площади
в будний день.
Накинув на плечи старую шаль,
припрятанную заблаговременно на дне корзины с овощами, я вышла в
коридор.
Дом тонул в тишине. Казалось, здесь
нет ни единой живой души. Виной тому ранний час, в который все
обитатели этого места спали, набирались сил перед бессонной ночью.
Как только сумерки окутают город, бордель тетушки Эстеллы откроет
свои двери для мужчин, в чьих карманах позвякивает хотя бы пара
серебряных монет.
Преодолев расстояние от кухни до
входной двери, я вышла на прогнившее крыльцо. Набрав полную грудь
воздуха, я побежала, изо всех сил помогая себе руками. Боюсь, мои
старые туфли не переживут этот марафон.
