— Раздевайся, — бросает он так,
будто я не его супруга, а какая-то шлюха, с которой он расплатился
мятой бумажкой.
Я не могу поверить своим ушам. Всего
пару часов назад мы отмечали нашу свадьбу. Кружились в танце
посреди огромного светлого зала, и все девушки следили за нами с
завистью. Мой супруг улыбался так, что это согревало и обжигало
разом. Был весел и очарователен. Матушка шептала мне на ухо, как
нам повезло, что именно я удостоилась чести стать женой Тимура
Исакова. Не просто сильного волка, но героя нашего клана. Вожак
осыпал его наградами. Когда-то простой парень, теперь Тимур владел
землями и был обеспечен насколько, что ни он сам, ни его дети, ни
внуки не должны были нуждаться.
То есть, не должна была нуждаться
я.
И моя семья.
Я влюбилась в этого альфу еще в
колледже, когда случайно увидела его фотографию в газете. Не то
чтобы я сильно интересовалась газетами, но с того дня покупала все
периодические издания, где писали про Исакова, вырезала статьи,
интервью и, конечно, фотографии, а затем наклеивала в свой блокнот.
Наивная влюбленность сменилась чем-то более серьезным, когда стало
известно, что в награду герой разборок с вражеским кланом получит в
жены победительницу конкурса красоты. Нужно было быть роскошной.
Обаятельной. Находчивой. В общем, самой лучшей. Я очень старалась,
я сделала все возможное… чтобы теперь стоять в полупрозрачной
ночной сорочке и дрожать от холода и страха.
Роскошный огромный дом будто бы
плохо отапливался. Верхний свет в спальне не горит, только ночники.
Это могло бы быть романтично, но на деле мрачно. У меня чуть дрожат
колени. Его запах, — сильный и волчий, — забивается в ноздри. Мне
тяжело дышать. Это возбуждение, смешанное с животным ужасом. Сейчас
далеко до полнолуния, чтобы я вела себя как обезумевшая самка. Я
сама настаивала на таких датах. Хотела осознавать себя и, что уж
скрывать, запомнить каждую секунду своей первой брачной ночи.
Теперь я понимаю, какой была дурочкой.
— Так и будешь стоять до утра? —
резко спрашивает он.
— Я… я… — заикаюсь я.
Тимур подходит ко мне. Остается
человеком, но вместо ногтей уже сверкают твердые когти. Так
перекидываться, — не полностью, а частично, — умеют немногие. Тем
более в обычный день, когда луну еле разглядеть на небе.
— Устроили гонки, — скалится он, —
чтобы залезть ко мне в постель. Сверкали своими задницами в
купальнике, лишь бы поскорее раздвинуть ноги, а потом безбедно жить
в особняке… Что, думаешь, я этого не понял? Смешно было следить за
балаганом. Может быть, нужно было выбрать первую с конца? Ту, что
старалась меньше всех? Может быть, хоть она бы не была обычной
похотливой сучкой?
Я буквально теряю дар речи. Я слышу
то, что он говорит, но не понимаю. Мне хочется возражать на каждую
фразу, но Тимур не делает пауз. Я лишь хватаю ртом воздух. Потом
меня чуть отпускает. Я думаю, что сейчас смогу все ему объяснить.
Каким потрясающим он мне казался. Как я старалась не для своей
выгоды, а чтобы сделать его счастливым… мне почти удается унять
дрожь в ногах и руках, когда он делает еще шаг ко мне, а потом его
коготь раздирает мою сорочку, как острый клинок режет бумагу. Одно
движение — и пеньюар превращается в халат. Моя грудь теперь ничем
не прикрыта. Твердые торчащие соски выставлены напоказ. Он касается
их той частью когтя, что полукруглая, не острая. Но я боюсь, что он
может сделать и что-то страшное.
— Трусики сама снимешь или мне
помочь? — хрипло спрашивает он, и я понимаю, что он меня хочет.
Ненавидит, кажется, но хочет. Я
опускаю взгляд вниз и вижу приличный бугор на штанах.
— Видимо, помочь, — делает вывод он,
а потом подцепляет ткань трусиков сразу слева и справа и рвет их по
бокам.
