Карета катилась по пустынной лесной
дороге. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны, то и дело с
любопытством заглядывали в окошко. Задорно щебетали птицы. Лес
радовался погожему дню.
Марион порывисто задернула шторки на
окнах. Ей было вовсе не до веселья, на сердце лежала тяжесть. Уже
через пару часов она приедет в имение жениха. И на этом жизнь,
считай, закончится.
Старинный друг отца сэр Персиваль
Мэтьюз, эсквайр, оказал им честь, попросив её руки. Так говорил
родитель. Отдельно подчеркивал, что сосед согласился взять себе
жену без всякого приданного, а потом добавлял с благоговением: и
обещал помочь расплатиться с долгами.
Конечно, Марион понимала, что семье
нужно на что-то жить, а помимо неё у отца ещё два сына и три
дочери, и все они – младше неё. Бесприданнице вообще сложно
рассчитывать на хорошую партию, а сэр Персиваль достаточно
богат.
Все эти доводы она выслушала много
раз, когда в отчаянии заливалась слезами. В конец концов девушка
уступила – согласилась пожертвовать своим счастьем ради
благополучия семьи. Но безысходность накатывала каждый раз, едва
вспоминала, что разница в возрасте у них с женихом – сорок два
года, он даже старше отца! Ворчлив и угрюм. И пережил уже двух жен.
Её наверняка тоже переживёт – не выдержать ей долго этого
супружества, зачахнет, как солнцелюбивый цветок на болоте, рядом со
старым пнём.
Она молилась о другой судьбе,
молилась много и истово. Но, видно, Господь её не услышал. Или
считает, что воле отца противиться нельзя. А теперь ничего уже не
изменить, завтра она станет женой сэра Персиваля, и ей останется
лишь до конца дней влачить безрадостное существование.
Неожиданно снаружи послышался
какой-то шум, возница резко натянул поводья. Остановка посреди леса
явно не к добру. У Марион зашлось сердце. Она осторожно тронула
шторку и выглянула в окно. Святый Боже! Карету окружили какие-то
люди. Разбойники? По всей видимости. Правда, выглядели они весьма
необычно: странная одежда, и вооружены вместо шпаг мечами. Да-да, у
них были настоящие мечи – это в конце-то восемнадцатого века!
Марион видела такие лишь в коллекциях старинного оружия. Даже
лошади у них были необычные, не как у всех.
Ну вот, она просила Господа избавить
её от постылого брака, и он внял мольбам рабы своей. Сейчас её
убьют бандиты, проблема замужества решится сама собой. Правда,
умирать было ужасно страшно. Теперь она даже жалела, что, видимо,
не совсем верно формулировала свою просьбу.
Тем временем один из разбойников,
высокий брюнет, восседавший на вороном жеребце, что-то объяснял
жестами, указывая на карету. Кажется, ему нужна была лишь
пассажирка, а остальных он готов отпустить.
Однако эскорт, высланный за ней
женихом, конечно, не собирался просто так отдавать свою подопечную.
Не размышляя, охранники развязали бой.
На главаря ринулись сразу трое, но
одному из них он с ходу снес голову. Марион ахнула в ужасе.
Невысокий изящный юноша – такому,
казалось, вовсе не поднять тяжелый меч – лихо рубился с опытным
охранником. Тот успел сделать лишь пару выпадов, как юноша сломал
его шпагу у самого эфеса. Мужчина потянулся за кинжалом, но раньше
ему в плечо вошло острие меча, рука повисла плетью.
Марион застонала про себя в отчаянии.
Разбойников было меньше, чем её людей. Но, похоже, в бою бандиты
были искусней. Это казалось невозможным, только своими более
массивными клинками они орудовали так, словно те не весили почти
ничего.
Один из телохранителей сумел
оцарапать плечо гиганту под семь футов ростом. А в следующее
мгновение тот рубанул своим длинным мечом ему по бедру. Кровь
хлынула из раны.
Марион едва не лишилась чувств. В
глазах потемнело. В голове возник шум. Звон оружия, ржание
напуганных лошадей и крики раненых теперь доносились словно через
толстое одеяло. Скоро она тоже умрёт. Вот-вот. Не один так другой
мерзавец ворвётся и проткнёт её насквозь. Марион почти наяву
ощущала, как холодная сталь входит в живот...
