Середина января
Металлический голос возвестил о прибытии. Маша Сурмина взяла
свою сумку с вещами, поднялась на палубу, механически переставляя
ноги, а уже оттуда – спустилась по трапу вниз, лавируя между
толпами встречающих. Как только она оказалась на свежем воздухе, ее
тут же едва не сбил с ног северный ветер, промозглый и прекрасно
соответствующий холодному январю.
- Я дома... – Маша выдохнула теплый воздух из легких и
продолжила свой путь, натянув повыше широкий ворот свитера.
Черные волосы, заплетенные в косу, развевались, челка
разлеталась по лбу, темные глаза казались усталыми, почти больными.
Маша и чувствовала себя так же. Усталой и разбитой, почти не
понимающей, откуда и куда приехала.
Нет, вот это уж точно ложь. Сурмина прекрасно все помнила, уж
этого она не могла забыть. Ее память просто не могла ей этого
позволить.
Маша Сурмина любила точность.
Маша Сурмина точность ненавидела и нередко проклинала это
свое дурное качество, ну хотя бы за то, что еще никогда это не
помогло ей ни в одном деле. А еще Маша с трудом переносила свой
город, и иногда ей казалось, что он прекрасно об этом знал. Город
был живым существом, со своими мыслями и чувствами, со своим
характером (достаточно мерзким, кстати сказать), из-за которого
Маша и уживалась в нем с трудом. Маша видела его изнанку и в
отличие от других, могла себе позволить относиться к нему
фамильярно.
«Ты что же, - размышляла Маша почти вслух, - совсем не рад меня
видеть?»
Ветер задул сильнее, грозя сбить девушку с ног.
«Конечно, не рад, могла бы и не спрашивать», - подумала Маша,
практически переходя на бег.
Она шла быстрым шагом, минуя туристов, спешно кидающихся по
различным кафе и ресторанчикам, минуя пассажиров, встречающих и
провожающих, которые направлялись к остановкам, уже забитым до
отказа. Январь и холодный ветер с моря – что могло быть лучше этого
сочетания? Одна радость, что идти недалеко. Хотя бы раз район, в
котором она жила, сослужил ей пользу. Девушка даже посмеялась над
этой иронией судьбы.
Город любил играть с ней злые шутки.
Мысли ее были хаотичными и беспорядочными, напоминали этот самый
ветер, накрывший весь город. Но самое главное, что девушка не могла
толком сосредоточиться ни на чем. Ни на доме, ни на месте, откуда
она приехала. Ей хотелось только спать.
Лечь в кровать, под теплое-теплое одеяло, зарыться носом в
подушку и провалиться в сон-забытье, в котором нет снов и мыслей
тоже нет. Есть только безмятежность и покой.
Но надеяться на это особо не стоило – так подсказывала ей
интуиция и была права.
Нырнув в спасительное тепло своего подъезда, Маша перевела дух и
начала быстро подниматься по лестнице, ища ключи по карманам
пальто. Самое важное было войти самой. Не привлекая внимание
домашних, открыть дверь ключом, раздеться. Но она не успела.
Едва она вставила ключ в замочную скважину, дверь распахнулась
сама, как по мановению ока, и свет из квартиры ударил Маше в
глаза.
Она заморгала, пытаясь восстановить зрение, но понимала при
этом, что просто тянет время, прежде чем встречаться взглядом с
матерью.
- Здравствуй, мама, - протянула девушка, входя в коридор с
сумкой в руках.
- Здравствуй.
- Я приехала. Можно я пойду в свою комнату? - Избегая смотреть
матери прямо в глаза и не дожидаясь ответа, Маша стащила ботинки и
прошла в комнату, стараясь идти тише, как будто это могло сделать
ее невидимой.
- Ты уже переезжаешь? - раздался ей вслед властный голос матери.
Она задавала этот вопрос каждый раз, и Маша точно знала, что она
задаст его и сегодня, но все равно внутри у нее все
перевернулось.
Она помедлила на пороге.
- Я не нашла его, мама. А если бы и нашла, то... я не собираюсь
никуда переезжать. Мне просто нужно... - она открыла дверь комнаты,
не договорив. Внутри было чисто и тихо. Кровати стояли застеленными
и аккуратными. В воздухе скользили пылинки, хорошо различимые при
свете солнца, ворвавшегося в комнату. Пыль лежала на столе и
книжных полках. Все было подозрительно... тихо.
