Copyright © 1995 by Tami Hoag
© Рагозина И.А., перевод на русский язык, 2012
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Моя искренняя благодарность вам, специальный агент Дон Петерсон из Миннесотского бюро криминальных расследований, за то, что вы так любезно нашли время в своем плотном расписании, чтобы ответить на мои бесконечные вопросы и дать мне массу полезной информации. Ваша щедрость в предоставлении для использования мною ваших знаний и опыта мною высоко оценена. Я следовала информации настолько близко, насколько позволял мой жанр художественной литературы, и надеюсь, что никаких драматических действий против меня предпринято не будет. (И для тех, кто неизбежно спросит, нет, Дон не был прообразом для Брюса Де Пальма. Дон гораздо очаровательнее и не имеет вообще никакого сходства с Ричардом Никсоном.)
Особая благодарность Эми Мюельбауэр за работу в качестве научного сотрудника и Элизабет Игл за обмен опытом и знаниями о мигрени и лекарствах. Также доктору Карену Бьорнигаарду за ответы на вопросы, которые, возможно, были самыми странными вопросами, когда-либо задаваемыми Вам о Вашей профессии.
Трише Йирвуд и Джуду Джонстоуну – Ваши слова и музыка заставили меня увидеть, что было пропущено. Вы прикоснулись к самым нежным сердечным тайнам просто и красиво. Преклоняюсь.
И последняя, но, конечно же, не менее теплая, благодарность моей сестре в преступлении, собутыльнице, экстраординарной певице в пабе, печально известной диве Эйлин Дрейер, за обучение меня малопонятному жаргону и всяким штучкам и за совместное их использование. Пусть все Ваши чеки с гонораром имеют много нулей.
Дневник. 27 августа 1968 года
Сегодня они нашли тело. Не так скоро, как мы ожидали. Очевидно, мы выдали им слишком высокий кредит. Полицейские не так сообразительны, как мы. Ни один из них.
Мы стояли на тротуаре и смотрели. Вот жалкая сцена! Взрослых мужчин до слез тошнило в кусты. Они кружили по парку, в том его углу, вытаптывая траву и ломая ветки. И ничего! Ни грома среди ясного неба, ни намеков на тех, кто это сделал и зачем. Рики Мейерс лежал там мертвый, руки широко раскинуты, кроссовки слетели с ног.
Мы стояли на тротуаре, когда, сияя мигалкой, приехала «Скорая». Следом подкатили полицейские машины и машины горожан. Мы стояли в толпе, но никто не видел нас, никто не смотрел на нас. Они все не считали нужным нас замечать, мы для них мелочь. А на самом деле мы выше их, но как бы вне их и невидимы для них.
Они слепы, глупы и доверчивы. Они никогда бы не додумались посмотреть на нас.
Нам двенадцать лет.
12 января 1994
День 1-й
17.26
– 5 °C
Джош Кирквуд и два его лучших друга вылетели из раздевалки в холодный темный вечер, вопя во всю мощь мальчишеских легких. Дыхание вырывалось клубящимися облаками пара. Они бросились с крыльца, прыгая со ступеньки на ступеньку, как горные козлята, пока не зарылись по пояс в глубокий снег на склоне холма. Хоккейные клюшки скользнули вниз, спортивные сумки полетели следом. И только потом, визжа и хохоча, скатились, точно шары в лыжных куртках дикого цвета и ярких, похожих на чулки, шапочках, три друга – Трес Амигос.
Трес Амигос – именно так называл их отец Брайана.
Семья Брайана переехала в Оленье Озеро, штат Миннесота, из Денвера в Колорадо, и его отец все еще оставался большим фанатом денверских «Бронкос». Он говорил, «Бронкос» раньше многие называли «Тройкой амигос», и тогда они были действительно хороши. Джош болел за «Викингов». По его мнению, любая другая команда – просто сборище слабаков, кроме, возможно, «Рейдеров», потому что их форма была крутой[2]. Ему не нравились «Бронкос», но прозвище Трес Амигос ему понравилось.
