© О. Л. Губарев, науч. публикация, предисловие, комментарии, 2018,
© ООО «Новое литературное обозрение», 2018
* * *
О. Л. Губарев
КАК Я ДОСТАЛ ТРУД А. А. АМАЛЬРИКА «НОРМАННЫ И КИЕВСКАЯ РУСЬ»
Все началось с того, что я прочел работу Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». Еще в юности я зачитывался книгой двух авторов: Амальрика и Монгайта «Что такое археология». Поэтому меня и заинтересовала биография автора-диссидента. Да, он не только оказался сыном знаменитого археолога, но и сам учился на историческом факультете Московского университета, откуда был исключен в 1961 г.
Эти факты, видимо, отложились в сознании, потому что, когда я начал работать над вопросами истории Киевской Руси, поиск источников в Интернете привел меня в числе прочего к работе под названием «Норманны и Киевская Русь». Ссылки на данную работу были достаточно многочисленны. Однако, кроме упоминаний о ней, больше никакой информации в Сети не было. Когда я увидел фамилию автора – Андрей Амальрик, в памяти сразу же всплыло воспоминание об этой его исторической работе.
Два слова, наверное, следует сказать об авторе данной работы – Андрее Амальрике. Его отец Алексей Сергеевич Амальрик был историком и археологом. Его перу принадлежит ряд книг, получивших широкую известность: «Что такое археология», «В поисках исчезнувших цивилизаций» (книги написаны совместно с А. Л. Монгайтом). Андрей Алексеевич Амальрик в 1960 г. поступил на исторический факультет Московского государственного университета. Собственно в 1960 г. он начал писать настоящую работу.
Из биографии Андрея Амальрика я узнал, что именно за эту работу, выполненную в качестве курсовой, он и был исключен из университета со второго курса. Вот что пишет сам Амальрик по поводу своей работы: «В 1961 году я хотел послать свою историческую работу “Норманны и Киевская Русь” датскому слависту профессору Стендер-Петерсену, с которым я переписывался. Посылать ее по почте мне казалось делом бессмысленным, и я решил попросить об этой услуге датское посольство в Москве. Письмо со своей просьбой я отнес в посольство сам, чтобы опять-таки не впутывать в это почту. После препирательств с дежурившим у посольства милиционером мне все-таки удалось бросить письмо в щель для почты на двери. Я был тотчас задержан и доставлен сюда, в 60-е отделение милиции, где в этой же самой комнате какой-то толстый майор из охраны дипкорпуса долго пытался у меня узнать, что я там писал. Я сказал, что просто поблагодарил посольство за ранее данный мне адрес профессора, и меня отпустили. Посольство сначала согласилось переслать мою рукопись, ко мне заехал оттуда чиновник, взял мою работу и письмо к Стендер-Петерсену. Однако затем, может быть, подозревая провокацию с моей стороны, или просто не желая связываться с пересылкой каких бы то ни было рукописей, или, поняв из сопроводительного письма профессору, что за эту работу я был исключен из университета, посольство, ничего не сообщив мне об этом, передало мою рукопись в Министерство иностранных дел СССР, которое немедленно переслало ее КГБ. Так что вместо датского профессора мне пришлось объясняться с советским следователем. Через неделю посольство передало в МИД и мое письмо профессору, о котором я при первом разговоре в КГБ умолчал. Так что мне пришлось довольно туго. До сих пор я не знаю, почему посольство, взявшись сначала переслать рукопись, стало действовать таким странным образом и выдало меня КГБ, вместо того чтобы просто вернуть мне рукопись назад, если она его почему-либо не устраивала. КГБ переслал рукопись на рецензию; убедившись, что ничего антисоветского там нет, а есть лишь разбор славяно-скандинавских отношений в IX веке, через несколько месяцев рукопись мне вернули, порекомендовав не делать больше попыток переслать ее за границу. Все это я мог вспомнить, сидя за столом напротив молодого чиновника…» (Амальрик 1970).