Новогодние рассказы о чуде. Соловей, который пел зимой
Дарья Ивановская / Алексей Гагач
В последние дни декабря особенно остро начинает казаться, что вот-вот должно произойти что-то хорошее. Подсознательно, с детства, утренников, елок и веры в Деда Мороза, именно в эти дни мы привыкли рассчитывать на то, что случится чудо.
Среди зимы запоет соловей, кто-то вновь обретет смысл жизни, врач спасет, казалось бы, безнадежного пациента, осиротевшая дочь получит весточку из прошлого от отца, а люди, давно потерявшие друг друга, снова встретятся.
Может быть, именно наша надежда делает все эти большие и маленькие чудеса возможными.
В этой книге мы собрали целую коллекцию историй о самых разнообразных предновогодних и рождественских чудесах. И пусть каждый найдет здесь частичку чуда для себя.
| Жанры: | Легкая проза, Современная русская литература |
| Цикл: | Не является частью цикла |
| Год публикации: | 2025 |
Читать онлайн Новогодние рассказы о чуде. Соловей, который пел зимой
© Авторы, текст, 2025
© Межова Ю. С., ил., 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
Вместо предисловия
В последние дни декабря особенно остро начинает казаться, что вот-вот должно произойти что-то хорошее. Подсознательно, с детства, утренников, елок и веры в Деда Мороза, именно в эти дни мы привыкли рассчитывать на то, что случится чудо.
Среди зимы запоет соловей, кто-то вновь обретет смысл жизни, врач спасет, казалось бы, безнадежного пациента, осиротевшая дочь получит весточку из прошлого от отца, а люди, давно потерявшие друг друга, снова встретятся.
Может быть, именно наша надежда делает все эти большие и маленькие чудеса возможными.
В этой книге мы собрали целую коллекцию историй о самых разнообразных предновогодних и рождественских чудесах. И пусть каждый найдет здесь частичку чуда для себя.
Наринэ Абгарян. Бегония
Ничего не радовало Максима Георгиевича в предновогоднее утро: ни пенсия, которую повезло получить накануне за пять минут до закрытия банка, ни внезапно нормализовавшееся давление – пришлось аж три раза измерить на обеих руках (один раз сидя, дважды – лежа), чтобы убедиться, что тонометр не врет.
– 130 на 80, практически молодость, – хмуро констатировал он, убирая аппарат в ящичек тумбочки.
И даже бегонии, распустившейся пышным розовым цветом аккурат к морозам, не суждено было порадовать его.
– Нашла время! – проворчал Максим Георгиевич, переставляя ее на подоконник – поближе к скудному зимнему свету.
Завел он ее себе в мае, сразу после похорон жены. По пути с кладбища зачем-то заглянул в ларек на выходе из метро и попросил бегонию. Ехал потом семь остановок на автобусе, бережно прижимал к груди горшок с чахлым кустиком и утирал слезы насквозь промокшим носовым платком.
Анютка очень переживала, что он курит. Совестила и просила, чтобы бросил. Покупала журналы по здоровью и читала ему о вреде табака.
– Завтра брошу! – отмахивался он.
– Сколько раз ты мне это уже обещал?!
Максим Георгиевич делал виноватое лицо и, выждав некоторое время, сутулясь и кашляя в кулак, выходил на лестничную клетку, чтоб покурить в распахнутую форточку. Во дворе протекала обычная московская жизнь, соседи в квартире напротив по своему обыкновению ругались так, что слышно было через тяжелую металлическую дверь, по трубе мусоропровода с грохотом скатывался хлам. Максим Георгиевич чутко прислушивался и, если мусор падал внизу со стеклянным звоном, сокрушенно качал головой: «Что за люди, ведь сто раз просили стеклянное на помойку выносить!»
В апрельском номере «Лечебных писем» Анютка нашла статью, где обстоятельно расписывались полезные свойства бегонии.
– Тут говорится, что она очищает воздух и потому строго рекомендуется заядлым курильщикам. Давай заведем. Чистый воздух – залог здоровья.
– Помрем хоть здоровыми, – хмыкнул Максим Георгиевич. Любовь супруги к народным рецептам казалась ему чем-то вроде причуды, и он часто подтрунивал над ней. Она не обижалась.
Бегонию он приобрел в память об Анютке, пускай будет, раз она этого так хотела. Бросать курить не собирался, смысл бросать, когда из близких остались только пожилая дворняжка Тузик, альбом с пожелтевшими семейными фотографиями и читаные-перечитаные книги, содержание которых помнишь наизусть. Ну и стопка журналов «Лечебные письма», которые рука не поднялась выкинуть.
Тузик после ухода хозяйки совсем сдал, лежал на своем коврике и молчал. Ел с большой неохотой, страдал обострением артрита. Максим Георгиевич варил каши на бульоне – себе и ему. Наложит две одинаковые порции, свою чуть подсолит, ест и нахваливает. Тузик какое-то время смотрел с жалостью, потом тоже принимался за кашу.
– Что поделаешь, – вел с ним разговор Максим Георгиевич, орудуя ложкой, – так велел ветеринар. Нужно, говорит, заинтересовать тебя едой. Вот, стараюсь как могу. Ты уж не обессудь, если что не так.
