В моей жизни было много поводов, чтобы испоганить новогоднее
настроение.
В школе я навернулась с лестницы
накануне каникул, и все праздники лежала недвижимая на диване под
елкой из-за растяжения голеностопа.
Когда училась в универе, младший брат
Максим решил порадовать родителей фееричным световым представлением
и каким-то макаром обесточил весь дом. Ни света, ни радио, ни
телевизора. Пришлось встречать наступающий год на улице в компании
озлобленных соседей.
Когда я только устроилась работать,
опять же Макс за несколько дней до первого в жизни корпоратива
намазал мое лицо зубной пастой, пока я спала. Видите ли, его
несказанно огорчил тот факт, что он никого никогда не мазал
пастой!
– Настасич, прости! Но мне через пару
недель тринадцать – детство почти закончилось. Скоро безобидные
шалости мне будут недоступны, – оправдывался младшенький.
В любой другой ситуации я бы сама
посмеялась, а потом придумала изощренную месть – изрисовала бы его
зеленкой, к примеру. Вот только на его мегамятную пасту у меня
обнаружилась аллергия. Помню, как визжала, когда увидела себя в
зеркале. Уверена, что после глубокого пилинга примерно такой же
эффект.
Корпоратив пришлось пропустить. А
ведь наша бухгалтерша предлагала устроить маскарад! Я бы хоть в
образе Шамаханской царицы заявилась. Фигура позволяет, а
покраснения и припухлости мордашки всегда можно задрапировать
вуалью.
В прошлом году накануне праздника я
узнала, что мне изменяет жених. В порыве горестных чувств я сломала
ему нос, а этот слизняк заявил на меня в полицию. Приехавший
участковый, в миру известный как дядя Коля, сначала долго хохотал,
а потом упрекал моего несложившегося супруга:
– Как вам не стыдно, юноша,
наговаривать на столь очаровательное создание.
Дело в том, что Вадик хоть и
невысокий, но крепкий. А вот я худенькая. Физрук в универе
почему-то вечно был обеспокоен шириной моих бедер и причитал, как
же тяжело мне придется рожать. Оценив наши габариты, ни один
здравомыслящий человек не подумал бы, что я могу что-то Вадюше
повредить. Тем более, била я грамотно – основанием ладони, поэтому
на моих руках следов преступления не осталось.
Позже я узнала, что за меня впрягся
Макс, но, помимо разукрашенной морды, он подарил Вадику несколько
убедительных угроз, и экс-бойфренд нашему семейству больше не
докучал.
Макс – засранец, но единственный и
любимый братишка.
Так я думала до недавних пор.
Благодаря нему в моем персональном рейтинге подлянок, которые
подбрасывала судьба под Новый год, новый фаворит.
А как еще я могу думать, лежа в
колючем сугробе в двадцатиградусный мороз? Мимо проходят люди.
Кто-то хмурится, кто-то ехидно подглядывает, а кто-то в открытую
смеется. И хоть бы один предложил помощь! Встать самостоятельно не
могу, потому что братец нарядил меня в доисторический тулуп нашего
деда. Да, он теплый, но тяжелый и громоздкий. Из-за него я катаюсь
колобком около елок и старательно игнорирую несколько телефонов,
которые меня снимают.
Макс мне должен. Еще не придумала,
как он расплатится, но стоить это будет дорого.
Двадцатого декабря он огорошил
очередным бизнес-планом.
– Сеструлечка, – позвал Максим,
залетая на кухню, когда я вынимала из духовки румяные пирожки с
капустой, – сестреночка моя любименькая! Ты же знаешь, как сильно я
тебя люблю? Знаешь, как мне повезло, что моя сестра именно ты?
– Чего надо, гад ползучий?
– А вот правильно ты меня,
Настасьюшка! Правильно! Я по сравнению с тобой вошь на теле нашей
благопристойной семьи! А ты и умница, и красавица, и пирожки
печешь, и брата ласковым словом привечаешь.
– Мелкий, о чем базар, я не понимаю?
Говори конкретно, а то сейчас за мной Ксюша придет, пробежимся по
магазинам. А на телефон в свой законный выходной я не отвечаю. Так
что коротко и по делу.
