Аврора, сколько себя помнила,
испытывала непреодолимую страсть к фотоальбомам с твердыми
картонными страницами серого цвета, на которые фотографии крепились
клеем-карандашом или же вставлялись в белые треугольные кармашки,
расположенные по диагонали друг от друга. Когда же их сняли с
массового производства (и альбомы, и клей), девушка была готова
предаться едва ли не всем смертным грехам вместе взятым. По крайней
мере, уныние в ее комнате поселилось всерьез и надолго. Благо, что
не пустило прочные корни в мысли и сердце.
Девушка осторожно переворачивала
страницы очередного собственноручно состряпанного альбома и с
болезненной тоской вглядывалась в пейзажи морей Северного
Ледовитого океана.
«Лучше бы портрет свой оставил,
зараза», — думалось тогда Авроре.
Ее отец был моряком. Романтика, да
ведь?
Корабли и морская гладь, сменяемая
кипучими волнами, сверкающие и опасные ледники, острые скалы,
рожденные в воде и стремящиеся проткнуть серо-голубое небо, —
пожалуй, да, романтика. Фактически брошенные не появляющимся в
родном городе мужчиной жена и стремительно взрослеющая дочка — уж
точно нет.
— Девушка, мне срочно нужна жена!
Не поможете?
Именно с этой нелепой, на первый
взгляд, фразы зачиналась история семьи Черновых.
Некогда молодой и изящный юноша по
окончании морского училища приехал в город N. к деду и бабке,
незадолго до отпуска огорошенный новостью, что для очередного
дальнего выхода в море с пересечением советской границы ему
необходимо быть женатым человеком. А вот жены-то у него, как и
невесты, как и намеков и даже полунамеков на спутницу жизни, не
водилось. Был ли у него хоть малейший шанс за этим поспеть, если
учеба отнимала даже то крохи времени, которые молодой организм
почти на законных основаниях должен получать на сон?
Сойдя на перрон города своего
детства, Игорь Чернов заприметил… Нет, не потенциальную жену. А
огромный футляр, как подозревал Игорь, для какого-то музыкального
инструмента, напоминающего по очертаниям гитару. Или огнестрельного
оружия, если представить себя героем мафиозных разборок.
Футляр предназначался для виолончели,
как выяснилось позже. Его обладательница возвращалась с фестиваля
классической музыки для молодых дарований из столицы другим
поездом, который прибыл в город N. десятью минутами ранее.
Обуреваемый отчаянием вперемешку с
иными неведомыми ранее чувствами, молодой человек поспешил догнать
футляр, а также, если повезет, его хозяина, точнее хозяйку, о
гендерной принадлежности которой свидетельствовали длинная русая
коса, вылезшая из шапки, и меховые ботиночки на небольшом каблуке.
Зацепив ту за плечо и резко развернув к себе лицом, Игорь не без
удовольствия отметил, что девушка, во-первых, довольно-таки молода,
во-вторых, в целом привлекательна и, наконец, в-третьих,
высока.
Последний пункт стал решающим,
поскольку сам юноша имел несчастье дорасти почти до метра девяноста
в холке. При таких антропометрических параметрах все бывшие
немногочисленные девушки обычно щекотали дыханием его нижние ребра,
он же испытывал почти регулярные боли в шейном отделе от
потребности наклоняться к этим кнопкам. А эта вполне ничего!
Девичьи глаза в обрамлении пушистых ресниц на уровне собственных
ключиц — почти удача для города с довольно скромным показателем в
графе «средний рост населения».
Тогда-то Игорь и решился задать свой
сакраментальный вопрос.
— Да не смотрите вы на меня так!
Я же не маньяк какой-нибудь! Ну, что? Пойдете за меня
замуж?
В результате спустя неделю и два дня
Игорь и Оксана поженились.
По всем законам формальной логики и
тривиальности жизни эта парочка ни в каких адекватных жанрах не
должна была сложиться. Однако большинство тривиальных историй рано
или поздно рассыпаются под гнетом вездесущих случайностей, а
формальная логика почивает примерно там же, где и справедливость, а
именно в беспросветном и безвылазном небытии.
