Обмирая от страха, в тонком кружевном халатике на голое тело, Катя стояла на лестничной площадке и смотрела на дверь. Сердце выскакивало из груди. Когда-то давно, она вот так же разглядывала царапинки на красном дереве и тряслась от ужаса, не решаясь войти. Только тогда в роскошном гостиничном номере находился другой мужчина. Строгий и надменный вершитель судеб. Паника накатывала от неизвестности. От осознания, того что твоя жизнь никогда уже не будет прежней. Сейчас же в душе тревога и священный трепет. Только бы принял. Лишь бы не прогнал.
Дрожащие пальцы робко ложатся на кнопку звонка. Она не сдастся, даже не попробовав. Ни за что не упустит свой единственный шанс. Шанс на счастье.
Из квартиры раздается собачий лай и дверь широко открывается. Мужчина в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, показывается в прямоугольнике света. Широкие плечи, крепкие руки, грудь, в которую хочется уткнуться и ни о чем не думать… Он оглядывает ее с ног до головы сквозь прозрачную ткань халатика. В синем взгляде – трескучий мороз. Челюсть сжимается в негодовании. Между бровей появляется суровая складка.
– Катя, какого чёрта? – хриплым голосом произносит он и сглатывает. Кадык дергается в нервном движении.
– Я войду?
– Нет, – качает головой и собирается закрыть дверь. В голосе – сталь.
Девушка делает шаг за порог, не давая ему завершить начатое. Бирюзовые глаза мечут молнии.
– Ты трус, Криницкий.
Он отшатывается, как от пощечины. Во взгляде на мгновение вспыхивает злость, тщательно подавляемая усилием воли. Долго выдыхает, успокаиваясь. Воздух вокруг искрит. В каждой молекуле чувствуется напряжение.
– Хорошо. Я трус, если тебе нравится так думать, – отвечает, наконец, – А теперь – уходи.
– Почему, Саша? Почему ты меня гонишь? Я недостаточно хороша для тебя? Недостаточно красива?
– Достаточно. И давай не будем продолжать. Доброй ночи.
– Не понимаю… – глаза Кати начинает заволакивать слезами, – Ты ведь хочешь меня… Давно уже хочешь… И я хочу… Я сама пришла… Стою полуголая на пороге, а ты… Почему отказываешься, объясни?
Криницкий поворачивается к двери спиной и закрывает лицо руками. Вновь выдыхает. Говорит не глядя в глаза. Куда-то в пространство.
– Да. Хочу… Но не буду начинать то, что не имеет будущего. Я не олигарх и не высокопоставленный чиновник. Простой врач. Деньги не падают мне с неба. Чтобы обеспечивать на должном уровне свою женщину мне придется пахать день и ночь, а это чревато ссорами и изменами. Я не смогу тебе платить столько, сколько платят они. Я не решаю по щелчку пальцев любые проблемы. А главное, не смогу любить. Потому, что мертв. И уже давно. Мертвецы никого не любят. Даже себя. Уходи, Катя. Найди нормального мужика, а не морального инвалида.
– Мне ничего от тебя не нужно, – тихо говорит девушка. По ее щеке медленно сползает прозрачная капля, – Я не требую ни денег, ни любви. И решать мои проблемы тоже не надо. Просто… Просто хотела узнать как это бывает с мужчиной, который тебе не противен. К которому действительно влечет. Может быть, такого шанса мне больше никогда не представится… Не отталкивай меня, пожалуйста…
Криницкий гортанно зарычал и уткнулся в стенку лбом. Со всей силы долбанул кулаком в ни в чем не повинную штукатурку. Замотал головой в отрицающем жесте.
Ему непросто. Нужно немного помочь. Катя тихо подошла сзади. Обвила руками мускулистый торс, прижалась щекой к спине, прислушиваясь, как бешено колотится его сердце.
– Разве я много прошу? – еле слышно прошептала она, – Всего одна ночь. Без обязательств… Подари мне её… Пожалуйста…
Санек разжал обнимающие его руки и повернулся к Кате лицом. Заглянул в умоляющие бирюзовые глаза. Невесомо дотронулся до волос, провел пальцем по нежной шее, параллельно чувствуя, как женские руки освобождают его от мокрого полотенца.
