Протоиерей Иоанн Меендорф в своём «Введении в святоотеческое богословие» (Мн.: Лучи Софии, 2001, с. 155) частично раскрывает главную мысль данной книги: «Учение Василия Великого об устройстве мира (космология) излагается в его комментариях к первой главе книги Бытия ("Шестоднев"). Эти комментарии представляют собой блестящий пример того, как умный и образованный богослов использовал современные ему достижения познания для защиты проповеди христианства. <…> Он прекрасно понимал, что нет никакого конфликта между научной информацией и библейским откровением (конфликт искусственно нагнетается в наше время, ибо Библия не является (не претендует являться) источником научной информации».
Если духоносные Отцы Церкви увидят в этих работах ересь, то пусть внесут нужные исправления и приведут к должному. Работа над этой темой далека от завершения, но приходится публиковать то, что есть, ибо всякая «ложка дорога к обеду».
Без Истины жизни нет. Истину лучше всего узнать от праведного старца и руководствоваться его наставлениями. В противном случае Истина рождается в спорах, в кровавых в том же числе. Либо то, либо то, чего-то третьего нет. Незнание Истины и её законов от ответственности не освобождает. Представьте себе общество начала двадцатого века. Старец поучает детей, собравшихся вокруг него. И вдруг приходит некий, который показывает чудеса электричества, термодинамики. Старец ничего ему не может противопоставить, кроме требования послушания у старших, опытных духовников. Эта книга призвана ликвидировать этот пробел и вернуть детей к своим родителям – такая поддержка действующей власти и президенту.
Перед вами образец того, как можно провести исследования родной старины для тех народов, которые проживают на территории нашей необъятной Родины. Надо людям каждой национальности возродить тот путь к счастью, который естественным образом сложился как уникальный вид аскезы (уникально сформированный способ жизни во Царстве Небесном уже при земном бытии) на протяжении многих времён, и при этом оставаться в пределах учения мировой религиозной концепции. Поэтому поступаю так, как поступали наши предки былой Руси. Русские всегда переводили Слово Истины на родной язык этих людей, ибо русский ставил себе целью не порабощение, а спасение души каждой личности. Поддержим авторитет наших старейшин.
Следует сделать важное замечание о том, что с приходом христианства разрушения древних устоев славянской веры произойти не могло, ибо веру поменять в народе невозможно. Можно её только захламить или, наоборот, очистить. А так как христианство прочно закрепилось и даже преумножилось, то сей факт свидетельствует только об одном: имело место быть очищение, то есть комфортное для разума обобщение всякого верования и возможность для любящего сердца Духом Святым принять мир таким, каков он есть. Появились новые формулировки хорошо забытого старого. Только и всего.
В древней вере славян каждое слово было именем, которое как-то сопрягалось с остальной структурой мировосприятия. То есть, подчёркивая какой-то оттенок Творца, каждое слово имело и хранило родство с богословским направлением. Вне согласия с остальным телом структуры веры никакое слово возникнуть не может и не могло. А так как оное в структуре миропонимания, то его нельзя было менять на иностранное, ибо этой инородностью ломается в умах картина мира. Из-за этого рушилось здание понимания схематорики спасения и представлений о Боге, а также шло отчуждение научного анализа от религии.
Да, указательные знаки верного пути должны быть только на родном языке, или нет смысла их ставить. А с другой стороны, человек в молитвах общается с Персоной, с Творцом. Нес природой Его, а с Личностью Всевышнего, для души коей естественны радость, скорби, любовь, терзания. Следовательно, в момент единения с Богом всякое осмысление должно исчезнуть в небытие, ибо всё свершилось. Да, очень важно знать о том, где Бог и как к Нему идти, но нельзя путать «дорожный указатель направления» с Ним Самим. Системность структуры мировосприятия, какой бы оная сверхгениально красивой ни была, личностью не является. А потому не имеет значения, на каком языке произносится молитва, но лишь бы оная была услышана. То есть иностранное слово перестаёт быть инородным только в этом случае, и только в этом случае оное живительно сказывается на душе человека, ибо не напоминает о мире через связь со структурой.
