В кафе на Северной улице всегда полно народа. Это заведение днем балует посетителей комплексными обедами, а вечером — забористыми коктейлями и зажигательной музыкой, превращаясь в ночной клуб. Работа сотрудников посменная. Платят — более-менее. Лучше, чем в других аналогичных забегаловках. Черт! Надо прекращать так называть работу. Иначе уволят. Правды ради «Стелс» — лучшее в городе развлекательное место. То, что мне удалось сюда попасть, — большая удача, чем жизнь меня не балует.
— Пойду покурю, — накидываю на униформу легкую куртку.
— Побыстрее, — тут же отзывается моя напарница Лена Артемова. — Скоро начнется запара.
— Угу, — безразлично буркнув, ухожу к служебному входу.
На улице начало осени. Конец сентября. В этом году природа не порадовала бабьим летом, а мне пофиг. Чем холоднее, тем лучше. Некомфортно на контрасте существовать. Я как Кай из «Снежной королевы», которого заморозили без права на оттепель.
Снимаю перчатки, которые давно стали моей второй кожей, достаю из выпотрошенной наполовину пачки сигарету, чиркаю роликом зажигалки и прикуриваю. От первой затяжки горло спирает, но потом идет в кайф.
Оглядываюсь по сторонам. Все привычное глазу: узкая улочка, мусорные контейнеры у стены здания, куча дерьма у помойки, справа проход перекрыт железным забором с закрытой на замок дверью. Ночью еще загорается тусклый фонарь над входом. Как в фильмах ужасов. Хмыкаю. Выдыхаю дым.
Смотрю на свои руки. Внешне обычные, как у всех. Только это лишь зрительно. Я-то знаю. Восемь лет назад в этих кистях не было ни одной целой кости. Кое-где остались едва заметные шрамы, видимые для меня. Всегда. Ежедневно. Ненавижу свои руки. Ненавижу все, о чем они напоминают и не дают забыть. Ненавижу за то, что они в себе таят и чем являются…
— Сонь, ну ты долго еще? — из дверного проема показывается голова Ленки. — Там толпа пришла. Я одна не успеваю…
— Иду, — отзываюсь, тушу бычок и кидаю в урну. Со вздохом облегчения натягиваю бежевые перчатки и захожу внутрь.
Обед. Самое отстойное время. Посетители разномастные, хрен угадаешь настроение или статус. Хотя работать в ночную смену еще хуже. Нет-нет да ввалится чумная компашка. Хорошо, если не в состоянии «дров», тогда есть шанс обойтись без мерзких шлепков по заднице. Усмехаюсь. Ко мне подобное не применяют, если зрение на месте, а вот моим коллегам-девочкам перепадает.
На автомате прохожу в зал, принимаю заказы и передаю на кухню. Сегодня и правда аншлаг какой-то. Столик на втором этаже остается свободным, как всегда. Только табличка «Зарезервировано» говорит об ожидании гостей.
Сердце екает, и в груди разжигаются пожарища. Сжимаю губы, заставляя себя не думать. Больше никогда не заострять внимания на нем. Я приняла решение и поступила правильно. Или нет? Хочется зарыться лицом в ладони и зарычать от безысходности, но в моих руках поднос с едой для восьмого столика.
— Ваш заказ, — фальшиво улыбаюсь двум женщинам, которые даже не замечают меня. И я им благодарна за это.
— Тебя просят принять заказ для «два-один», — шепчет мне на ухо Лена, едва мы поравнялись в зале между столиками. — Шустрее.
— Твою мать… — цежу сквозь зубы.
«Два-один» — это тот самый столик на втором этаже, и я точно знаю, кому буду прислуживать. Не первый раз. Вот только я не готова. Совсем. Прошел месяц с тех пор, как мы виделись. Не желаю новой боли, но и изменить ничего не могу.
Иду по ступеням, стараясь таращиться только под ноги. Может, если не поднимать взгляд, то и не разорвет от муки, что терзает меня внутри? А главное, он не заметит, чего я на самом деле хочу и о чем думаю. Дорогу знаю наизусть. В полной темноте дойду и не споткнусь. «Черт, Сеня, соберись!» — шепчу себе под нос, вспоминая слова единственного друга, который у меня остался.
