Капкан для игрушки

Ева удивленно смотрела на руку, умостившуюся по-хозяйски на ее колене. Длинные кривоватые пальцы поглаживали ткань джинс. Затем замерли и показательно медленно поползли выше, к бедру, и на том явно останавливаться не намеревались.

На стене тикали часы, отмеряя секунды, которые длилось это касание. Сердце подскочило к горлу, а вместе с ним и вся кровь прилила к голове. Стало трудно дышать.

Все еще не веря в происходящее, Ева нахмурилась, вскинула взгляд, осматривая лицо сально ухмыляющегося мужчины. В его болотных глазах сверкало нечто пугающее, маниакальное. А затем он глянул на собственную руку, проделывающую путь к желанной цели – ширинке – и его кадык дернулся.

Ева от звука сглатываемой слюны, прозвучавшей в наступившей тишине неестественно громко, дернулась как от удара. Она подскочила с места, опрокинув стул. Хотела отшатнуться, однако запуталась в собственных ногах и стала заваливаться назад.

Ей не дали упасть.

Мужчина подхватил и прижал к себе, заключая в объятия. Она уткнулась в чужую клетчатую рубашку, и нос защекотал запах терпкого парфюма и сигарет.

В следующий миг ее впечатали животом в стол. Ева подалась назад, хотела вырваться – крупная ладонь вцепилась в волосы, прижала щекой к гладкой поверхности, в единственный свободный от бумаг и канцелярии пяточек.

Другая рука мужчины жадно облапала везде, где дотянулась, а затем задрала кипенно-белую рубашку и коснулась золотистой кожи. Дыхание мужчины сбилось, а его вздыбленный отросток прижался к ее ягодицам. Два толчка бедрами, трение о жесткую ткань – и он задрожал, сдавленно застонав.

Ева тоже задрожала – от отвращения. Ее глаза наполнились слезами.

Девушка собрала силы и что есть мочи крикнула:

– Пожар!

Мужчина навалился на нее сверху, зажимая рот рукой. Его горячее дыхание опалило ухо, а бедра продолжили двигаться.

– Это ты виновата, – хриплый шепот на ухо. – Из-за тебя у меня стоит. Так возьми на себя ответственность.

«Нет!» – Ева промычала, роняя крупные капли слез.

Первый шок прошел, и до нее с запоздалой ясностью дошло, что все взаправду, что если она ничего не предпримет, то это случится здесь, посреди рабочего дня, на рабочем же столе.

Ева стала шарить руками, переворачивая все, до чего могла дотянуться. Шум, нужно поднять как можно больше шума! Кто-то еще мог остаться доделать дела, не ушел на обед.

– Не старайся, никого нет, – сказал начальник. – Ты же не хочешь вылететь отсюда с такими рекомендациями, что тебя больше никуда – слышишь? – никуда не возьмут?! Даже в шарашкину контору. У меня связи, ты до конца жизни будешь сортиры чистить, поняла? Так что лежи смирно и… – издевательский смешок, – …получай удовольствие.

На улице уже давно стемнело. Редкие капли дождя падали с затянутого тучами неба, ловя отблески тусклых фонарей и вывески дешевого отеля.

Ева встала с противоположной стороны улицы. С ее позиции просматривался вход и небольшая парковка, на которой постояльцы оставляли свои авто. А вот ее саму увидеть затруднительно: заброшенная стройка за спиной не освещалась, и растущие плотным рядом невысокие ореховые деревья добавляли густоту тьме. Идеальная позиция для слежки.

Ева ждала уже около двух часов. От холодного ветра, забиравшегося под кожанку, пробирал озноб. Кончики пальцев заледенели, и она грела их по одной в кармане куртки.

Несмотря ни на что, Ева упрямо оставалась на месте, поджидая свою цель.

Наконец, долгожданный автомобиль свернул на парковку и встал на одно из свободных мест. Ева подобралась, тут же достала камеру из чехла. Пара манипуляций, и аппаратура зажужжала выдвинувшимся объективом.

От волнения жар пробежал по всему телу, обжигая озябшие конечности.