Лерочка
Я всегда верила в судьбу, высшее провидение или какие-то неземные силы, что ведут нас по жизни и заставляют совершать те или иные поступки.
Человек не кузнец своего счастья. Все мы куём то, что предначертано и никак иначе. Это моё убеждение, и вряд ли кто-то может меня в этом переубедить.
До недавнего времени всё в жизни меня устраивало. Согласитесь: не каждый в двадцать шесть может похвастаться хорошей любимой профессией и отличным карьерным ростом. Я могу. У меня есть.
Папа и мама. Отдельная квартира. Машина. Подруга. Поклонников целый воз. И вроде бы всё хорошо сложилось, удачно, замечательно. Но стала я замечать, что чего-то не хватает. Какой-то еле уловимой, но очень важной мелочи.
Я психолог, знаток человеческих душ. Всегда умела и любила копаться в этих самых мелочах, чтобы понять, выстроить стратегию и помочь.
И плохим бы я была психологом, если б не смогла разобраться в самой себе. Может, поэтому, одним дождливым вечером, я села перед зеркалом, заглянула себе в глаза и постаралась не запихнуть собственный чемодан без ручки поглубже, а вытянуть его на свет божий, чтобы посмотреть: есть ли шанс на починку или стоит освободить его и выкинуть на помойку.
Я вдруг поняла, что одинока в толпе. Жизнь насыщенна и многогранна, я полна ею, касаюсь с разных сторон, проживаю её в своих клиентах, друзьях, родителях, подруге, в общении, но не сама.
Внутреннее ощущение пустоты. Будто ты сосуд, вокруг которого – изменчивое и красивое море, а за стеклянными стенками – почти ничего нет, так, на донышке.
Нет ничего личного, индивидуального. Нет второй зубной щётки в ванной. Нет разбросанных по квартире чьих-то вещей. Нет никого, кто бы спал на моих простынях и согревал мои озябшие ладони.
Я бы могла иметь всё это в избытке, но никого не пускала за двери собственной души. Может, потому что все вокруг меня мужчины проходили по касательной. Милые, хорошие, влюблённые – разные. Я относилась к ним как к друзьям, и ни один не увлёк меня настолько, чтобы я хоть кого-то впустила в свою жизнь.
Мне было не до того. Я не находила времени на личную жизнь: спешила, строила, увлекалась всем подряд, помогала родителям и подруге, а тратить время на ерунду не желала. Я сама для себя была ерундой. Всё, что касалось меня лично, отбрасывала подальше, как досадные помехи, что мешали познавать всё на свете, кроме собственной души.
Это было болезненное осознание своей никчёмности. Я ощущала растерянность и тревогу, боль и сумятицу, будто с разбегу врезалась в стеклянную дверь – я знала о её существовании, но не замечала.
На улице стоял апрель – холодный и неприветливый, ветреный и стылый. Он был под стать моему настроению. Он срывался дождями, тряс снегом, выстуживал воздух и заставлял клацать зубами.
Именно в такой день – хмурый и дождливый – всё и началось.
– Мне нужен психолог, – заявил этот тип, как только перешагнул порог моего кабинета.
Я улыбнулась ему в ответ. Не дежурно, а ободряюще.
Я знала тысячи способов, как решить проблемы разных своих клиентов. У меня их было в избытке: занудливых и печальных, взбалмошных и взрывных, мнительных и плаксивых, эмоциональных и порывистых, робких и не верящих в себя. И к каждому я находила подход, умела вытягивать на свет божий их страхи, сомнения, боли, печали, комплексы и горькие тайны.
Я могла помочь буквально любому. Я не умела и не знала лишь, как помочь самой себе. Но последнее грызло меня лишь с недавних пор, а поэтому я не растеряла ни свои навыки, ни способности.
– Проходите, – повела я рукой, предлагая раздеться и расположиться в удобном кресле.
Мужчина посмотрел на меня свысока. Смерил взглядом. К этому я тоже привыкла: трудно тягаться со всеми, кто выше метра пятьдесят в прыжке. А этот индивидуум явно тянул на приз – метр девяносто навскидку.
