«Этот
город называется Москва…
Эта
улочка как ниточка узка…
Эта
комната бочонок о два дна…
И сюда
приходит женщина одна…»
Даша
- Не
справилась ты с нашей работой, Толкушкина, не справилась… Не потянула… - маленькие
глазки Пал Петровича смотрят так укоризненно, как будто я не справилась как
минимум с пилотированием космического корабля.
- Не
справилась… - потупилась я.
- А ведь
говорил я тебе, Толкушкина, иди в контору, бумажки перекладывать. И место было.
А теперь что, освобождай койко-место и скатертью тебе дорога, Толкушкина.
- Пал
Петрович, я не могу прям счас освободить… Мне до института жить негде будет…
- А я здесь
при чём? У нас не бесплатная гостиница. У нас, Толкушкина, общежитие, предназначенное
для проживания работников нашего комбината. Нашего комбината, Толкушкина, прошу
заметить.
- Ну, Паал
Петрович, - ною я, - ну, пожаалуйста, можно я поживу, пока Вы на моё место не
возьмёте?
- Нельзя,
Толкушкина, нельзя. Три дня, всё что могу тебе дать. И то, это я тебе навстречу
иду. Можно сказать, служебное преступление совершаю. Всё. Счастливо.
- До
свиданья, Пал Петрович.
Вот блин, а.
И где я эти две недели жить буду? Пал Петровичу хорошо. Он ещё в советское
время квартиру в Москве получил и живет себе припеваючи. Хотя в своё время так
же, как и я, из деревни приехал.
Я, конечно,
Пал Петровича подвела. Но кто знал-то, что работа в этом домостроительном
комбинате окажется ну совершенно невыносимой, для меня, по крайней мере.
Знаете такие
симпатичные панельные дома, выложенные такой мелкой-мелкой плиточкой? Вы,
наверное, думаете, эта плиточка автоматами на эти панельки клеится? Я вот
раньше именно так и думала.
Оказалось,
нет. Каждая такая малюсенькая плиточка клеится вручную, и работать приходится в
пыли и дикой жаре. Такую работу мало кто потянет. Вот и я не потянула.
Сначала-то всё
складывалось просто замечательно… Как это и всегда бывает, когда потом не
замечательно.
На этот домостроительный
комбинат требовались рабочие. Зарплата за эту плиточку стояла, на мой взгляд,
просто бешеная. Да ещё и общежитие давали. И работать два через два. Что ещё
надо-то девушке, из глухой сибирской деревеньки приехавшей, что? Вот и я
думала, что ничего.
Ну, это я
тогда так думала. Хотя Пал Петрович предупреждал, что работа тяжёлая и брать
меня не хотел. Но я решила, что за такие деньги поработать можно. Уговорила-таки,
клялась и божилась, что я из деревни и любую работу потяну.
И вот на
тебе. Месяц-то я выдержала, но потом всё. Ну поняла я как-то чётко, что
превращусь я на этой работе в огрубевшую тётку с одной радостью в жизни водки
нажраться. Вот чётко я это поняла, прям увидела себя лет через пять.
А всё потому,
что когда наработаешься, как раб на галерах, то уже абсолютно ничего, кроме как
выругаться матом и нажраться водки, действительно не хочешь. Ох… На себе
проверено.
А у меня
цель совсем другая. Я лет через пять хочу квартиру иметь в Москве; работу
такую, чтобы ни кожа, ни лёгкие не страдали; и чтобы выглядела я хотя бы на
свой возраст, а не на десять лет старше. Чтобы в отпуск иметь возможность
ездить на море загорать, а не к себе в деревню картошку копать.
Но это
программа-минимум. А программа-максимум, прямо скажу, выйти замуж за богатого,
желательно, очень богатого. Лучше всего за олигарха. А чтобы встретить такого,
надо что? Хотя бы жить в рыбном месте, там, где таких кадров много. В Москве,
естественно.
Сначала-то я
хотела сразу с программы-максимум начать. Ну, думаю, что, два дня работаю,
деньги имею. Оставшиеся два дня богатого мужа-то и ищу…
Но это на
словах я так здорово всё распланировала. А на деле получилось точно, как в
пословице. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Так и у меня.
