Я шёл по неизвестному ночному городу и никак не мог понять, каким образом меня сюда занесло и что здесь произошло. Трава и деревья, пробившиеся сквозь разломанный асфальт, уже нехило так выросли. Самое маленькое деревце высотой в два меня! Многоэтажные панельные дома полуразрушены, а одна башенная высотка покосилась и ткнулась шпилем в соседнее здание, начисто снеся верхние этажи. А еще стойкое чувство дежа вю словно въелось в душу. Где я вообще? Ээээ. А кто я вообще? Ни хрена не понятно. Голова раскалывается. В ушах звон, все вокруг словно расплывается время от времени. Грудь чесалась и давила на легкие. Меня, наверное, сильно избили. Но кто? Ночь, улица, фонарь... И я, топающий босыми ногами по холодным остаткам асфальта. Умер и попал в ад? Раем это место точно не назовешь.
Звон в ушах пропал и зрение восстановилось довольно быстро, так что я вполне спокойно могу рассмотреть окружающий меня город. Даже не так. Город. С большой буквы. Хоть он и оказался полуразрушенным, но сразу становилось понятно, что нахожусь в мегаполисе, который когда-то радовал взгляд домами из стали, стекла и бетона. В свете полной луны я продолжал идти вдоль обочины когда-то широкой автомобильной магистрали и осматривал дома с выбитыми окнами — поверхностно, не заходя внутрь, — мало ли какая пакость притаилась в этих зданиях. Я слишком много смотрел фильмов ужасов... Ну, хоть это я помню из своей жизни. Жаль, не имя. Ай! Задумавшись о потерянной памяти, не заметил, как загнал осколок стекла себе в ступню. Не обращая внимания на ночной прохладный ветерок и мусор, разбросанный по округе, я уселся прямо на задницу и начал отрывать штанины любимых джинсов чуть ниже колена. Я, каким-то образом попал в этот странный, стремный Город босиком и без майки. Лишь джинсы, застиранные до дыр на коленях, согревали меня любимого.
Оторвал обе штанины и перевязал ими ступни. Одну, чтобы остановить хлынувшую из порезал кровь, а другую — чтобы не поранить и её. Какая-никакая защита от мусора и мелких осколков. Необходимо поискать аптеку или бывший супермаркет, а в идеале и то и другое, чтобы разжиться одеждой и медикаментами. А еще найти людей и вспомнить... Ну, хотя бы собственное имя, не говорю уж о биографии.
Что я помню о себе? Помню собаку. Злую немецкую овчарку, что часто облизывала мои руки шершавым языком. Помню тяжелый рок, звучащий из дорогих колонок. И помню... Ни хрена больше не помню. Ни семьи, ни друзей, ни род занятий. Да даже собственное лицо не помню! А вот чувство, будто я уже был в этом разрушенном мегаполисе — все крепло. Искренне надеюсь, что это не родной город.
Мои размышления прервал прохладный ветерок и скрип, метрах в двухстах прямо по дороге. Неужели, наконец, люди? Понятно, что никакого электрического освещения не может быть, ведь от фонарных столбов тоже мало что осталось, а потому в ночи разглядеть так далеком мало что мог. Встал и, припадая на левую ногу, стараясь ставить раненую стопу чуть боком, чтобы не наступать порезанным местом, подобрал торчащий из мусора кусок арматуры, сантиметров пятьдесят длиной, и пошел на звук. Арматура, конечно, такой себе аргумент, но лучше, чем совсем ничего.
Оказывается, услышал я не людей, а всего лишь скрип качавшейся на ветру полусорванной таблички с когда-то разноцветной надписью «Мы о.. лись». Ага, они тут открылись, скорее всего, а потом произошло... что-то. Что порушило многие здания и вышибло стекла в уцелевших, к счастью, не все — на первых этажах еще были целые стеклопакеты, но время и ветер так же сделали свое дело — сквозь эти окна мало что можно было разглядеть. Пыль, грязь, птичий помет и, скорее всего дождевые, подтеки.
