«Для меня русский тот, кто любит Россию»
И. Глазунов
Вышедшая недавно в свет книга с одиозным заголовком «Я с миром общаюсь по-русски», вызвала довольно неприязненную реакцию в определенных демократических кругах. «Чуткие» к проявлениям любого народного самосознания тамошние критики просто покоробились от того, что авторы книги общаются с миром, видите ли, по-русски, а не по-чеченски, допустим, не по-еврейски или, на худой конец, не по-россиянски. В самом слове «русский», четко и звучно произнесенном, померещился избранным господам экстремизм.
В принципе все это очень понятно. Давно уже внушают русским в России, что признанными они могут быть только лишь тогда, когда будут подпевать сионистам или их приспешникам – врагам России. И среди нашего брата, что греха таить, появляются этакие конформисты, тешащие и оправдывающие себя предательской мыслью, что став известными они смогут потом и свое Отечество защитить. Наивно. Власовщина и солженицинщина это.
Бесконечная демагогия, льющаяся, с телеэкранов о соотношении национального и интернационального в искусстве народов, выспренные суждения об общечеловеческих ценностях, доходящие до полного отрицания национальных начал, замысловатые толки о мировой вненациональной, а, по сути дела, космополитической культуре – лакомое блюдо, излюбленная тема пропагандисткой говорильни современных либералов, якобы защитников рода человеческого, а на самом деле – ярых приспешников и идеологов человеконенавистнической концепции «золотого миллиарда».
А, ведь, вроде бы очевидно, об этом свидетельствует и история мировой культуры: ни один великий художник ни в какие времена не производил должного впечатления, а творчество его не могло претендовать на мировое признание, если он не был в своем искусстве народен и национален. Мир знает Пушкина потому, что он русский, Бальзака – за то, что он француз, О`Генри – поскольку он американец.
Последнего писателя мы взяли для примера не случайно. Наверное, язвы предпринимательства, капитализма кто-то из тех же американских мыслителей отразил не хуже, чем О`Генри. Но мог ли кто из них сравниться с ним по яркости, выпуклости, точности и силе деталей, которыми он воссоздает характер грубовато-прямолинейного и где-то настырно-простодушного жителя американских штатов – характер, можно сказать национальный. Ибо то, что подмечает художник, свойственно и американскому банкиру, и ковбою, и уличному бродяге.
Не спорим, не спорим. Те же самые характерные черты могут проявиться в человеке любой другой национальности. Более того, скажем, что, когда мы смотрели, например, наш отечественный фильм «Операция Ы…», то, слушая там дуботольский сленг русского охламона типа»: «На тебя оденут деревянный бушлат, в твоем доме будет играть музыка, а ты ее не услышишь», непроизвольно припомнили очень похожие речения из рассказа О`Генри «Пимиентские блинчики». Но в чем здесь суть-то? А в том: то, что в национальном характере того же американца превалирует, – в русском характере или в каком другом является всего лишь толикой.
Безусловно, и наша всемирная отзывчивость, которую отметил, подчеркнем, анализируя творчество Александра Пушкина – как первого русского человека еще Федор Михайлович Достоевский, свойственна, возможно, представителям всех национальностей. С той лишь разницей, что у них она не есть черта всепоглощающая, доминирующая. И не стала, как у нас, основой менталитета.
В каждой национальности много чего намешано. И благодаря национальным гениям, обладающим божественным даром отражать главное в душе своего народа, становимся мы узнаваемыми, признаваемыми, индивидуально значимыми и привлекательными. А общечеловеческие ценности это, наверное, все же то, что сотворено Всевышним – Человек, Солнце, Воздух, Земля, Воды, на что посягать – величайший, непрощаемый грех. И на что, однако, как свидетельствует наша виртуальная действительность, давно точит зубы «золотой миллиард».
