ИНГА
— Братец, что же ты меня на свадьбу не пригласил? Не
по-родственному как-то. Тем более, тут такое шоу.
Насмешливый голос сочится ядом. От его вибраций продирает
холодом по позвоночнику. Оборачиваюсь и замираю, пойманная в плен
льдисто-серых глаз. Губы мужчины кривятся в презрительной
ухмылке.
Он демонстративно усаживается верхом на стул и уставляется на
меня.
Я знаю этого человека. Хотя человека ли? Монстра-оборотня. Днём
он меценат и благотворитель, который жертвует тысячи долларов
галереям искусств. А под покровом ночи — криминальный
авторитет.
Передо мной сидит сейчас «теневой» король Валерий Пахомов.
Ему ничего не стоит унизить и растоптать человека. Просто
играючи. Указать твоё место. И противопоставить ему нечего.
Меня начинает трясти.
Зачем он здесь? Почему назвал моего Артёма братом?
— Ну так что, младшенький, представишь своей жёнушке её
деверя? Или мне самому?
Артём мотает головой.
Трудно говорить, когда рот заклеен скотчем. Мне до боли жаль
Тёмку. С ним не церемонились — отпинали, шарахнули по голове,
а вот теперь привязали к стулу. Дорогой костюм разорван, идеальная
причёска испорчена, в глазах стоят слёзы.
Но мне стоит подумать о себе — ведь сейчас меня грубо держит за
руку бритоголовый верзила, похожий на гору.
А Тёма — любимый, милый и озорной — сказал пару минут назад
страшные слова:
— Вот, заберите её! Она ещё невинна! За неё много дадут на
подпольном аукционе. Этого хватит покрыть долги!
Я не верила. Хлопала глазами, ловила ртом воздух, и… не
верила…
Это мой Артём?! Который несколько часов назад сказал вместе со
мной «да» в ЗАГСе? Тёмка, который помогал мне выбрать самое
красивое платье в самом дорогом салоне? Любимый, который подарил
мне просто сказочную свадьбу?..
Он собирается отдать меня каким-то ублюдкам, чтобы те продали
меня? Как рабыню? Как куклу?
Этого не может быть….
Но в голове билось: долги! невинна! подпольный
аукцион!
А тут ещё Пахомов! Для полного счастья.
Нагло лыбясь и пялясь на меня — не на лицо, на грудь! — он
заявляет:
— Если собственный брат меня игнорирует, так может вы, Инга
Юрьевна, представитесь?
Вскидываю голову — боров, что держит меня за локоть, зыркает на
меня зло и косится на дверь.
Те двое, что прессовали Тёмку, тоже сейчас замерли
истуканами.
Похоже, Пахомов производит на всех неизгладимое впечатление. Как
и на Октябрину Власовну, моего директора из галереи искусств.
Бежала за ним до самой двери и всё благодарила. А ведь подумаешь,
благодетель? Всего-то несколько тысяч долларов пожертвовал. Да у
него на карманные расходы в день больше улетает!
— Знакомы вроде, — фыркаю я, хотя внутри всю трясёт.
До сих пор вспомню его ехидное: «Октябрина Власовна, зачем вы
держите сотрудников, для которых Мане и Моне — один и тот же
человек?» Мне тогда знатно влетело, чуть не уволили. А уж позору
было! Ну подумаешь — импрессионисты никогда не были моей сильной
стороной и моими фаворитами. Да, я считала, что это один и тот же
человек, только его фамилию каждый раз пишут по-разному. И как
именно правильно — уже никто и не помнит. Но зачем же унижать и
выпячивать, какой ты умный? Наверняка, он учился в лучшем вузе
страны, а я окончила провинциальный институт культуры. Заочно. Так
сложились обстоятельства. Зато я отлично разбираюсь в эпохе
Ренессанса и творчестве прерафаэлитов.
Злюсь и фыркаю:
— Артём не говорил, что у него есть брат. Тем более — такой.
— Какой? — уточняет Пахомов, равнодушно рассматривая свои
идеально отполированные ногти.
— Вы.
— Ах он скромник! — исходится ядом этот гад. — Не любит
хвастаться. — Ребята, — он даёт знак «людям в чёрном», что замерли
у дверей, — забирайте моих родственников. Дальше свадьба
продолжится в тесном семейном кругу.
