Бонус к книге "Любовь по
ошибке" (https://litnet.com/ru/book/lyubov-po-oshibke-b177666)
31 декабря 2023
года
- Вы жена Дарьялова?
Застываю с открытым ртом, потому что
никакая я, на фиг, не жена, хотя мы уже давным-давно вместе и
ребенку нашему три года. А все потому что коза упрямая и уперлась
рогом. Не хочу, мол, замуж, была там уже два раза, хватит, мне и
так хорошо. А вот теперь стой и хлопай варежкой, потому что ты
никто и звать никак. Штамп роли не играет, говорите? Ну-ну…
И все-таки киваю. Не потребует же
паспорт показать, в конце концов.
- Как он?
- Состояние стабильно тяжелое.
Прогноз… сомнительный.
- Простите, а можно… человеческим
языком?
Мне настолько страшно, что начинаю
хамить. Впрочем, если уж назвалась женой, надо держать марку. Жена
Дарьялова не может мямлить и жалобно заглядывать в глаза. Она
любому голову откусит. Виктория, по рассказам, такой и была. Ну и я
должна соответствовать.
- К сожалению, не удалось поставить
стент. Пришлось делать аорто-коронарное шунтирование - операцию на
открытом сердце. Коронарная артерия заблокирована, мы взяли в
качестве трансплантата грудную. Операция прошла без осложнений, с
искусственного кровообращения сняли. Состояние тяжелое, но это
нормально. Главное – нет динамики к ухудшению. Если все будет в
порядке, через два-три дня переведем в отделение, а пока он в
реанимации.
- Сомнительный прогноз – что это
значит?
Нет, меня не забанили в гугле, но я
хочу знать прямо сейчас, немедленно. Почему сомнительный, а не
благоприятный, если операция прошла без осложнений?
- Возможно неблагоприятное течение
болезни. Возможно, - повторил он, подчеркивая это слово. – А сейчас
вам лучше…
- Евгений Максимович! – из-за двери
выглядывает женщина в зеленом хирургическом костюме. На ней маска и
очки, лица не разглядеть, но от голоса желудок стискивает тугим
спазмом. – Быстрее!
- Простите! – бросает он мне и
скрывается за дверью.
- Подождите, - я едва не хватаю
женщину за штаны. – Это… Дарьялов?
- Да. Извините.
Она исчезает в отделении, а я
возвращаюсь к диванчику в коридоре, где провела уже пять часов.
Сидела, грызла сделанный к празднику салонный маникюр, ходила
взад-вперед, выпила четыре стакана кофе из автомата. Нервно, не
попадая в буквы, отвечала на сообщения: «нет, пока ничего
неизвестно», «нет, ничего нового». Звонила маме, которая осталась с
Иришкой, но разговаривать с ней дольше пары минут не могла. И вот,
казалось бы, все позади, операция закончилась, можно выдохнуть, но…
нет.
Господи, пожалуйста, пусть все будет
хорошо. Прошу тебя!
Писк телефона.
Ну кто там еще?
Никита, старший сын Дарьялова. Он
живет с семьей в Дании, а младший, Виктор, в Норвегии. Уехали с
матерью еще школьниками, да так и остались за границей. Наверно,
только ленивый за это Дарьялова не пнул – ты, мол, депутат, а детки
у тебя в буржуиниях обитают. И ты сам наверняка туда свалишь, как
только денег побольше накрадешь. Хотел бы - давно бы уже свалил.
Всех денег не заработаешь и не накрадешь.
«Ирина, как отец?»
«Пока ничего нового. Напишу».
Два часа до Нового года. В углу на
подставке мигает гирляндой искусственная елочка. Подхожу к окну,
стою, прижавшись лбом к холодному стеклу, смотрю на темный двор.
Дальше – дома, везде огни, люди празднуют.
Мы тоже собирались отмечать.
Встретить с мамой и Иришкой, а после двенадцати поехать к друзьям.
Я как раз стояла перед шкафом, раздумывая, какое платье выбрать,
когда Дарьялов позвал меня из гостиной.
Мне сразу не понравилось его лицо –
бледное, с глубоко прорезавшимися морщинами, как будто постарел лет
на десять.
- Что… случилось?
Я чаще звала его по фамилии, Петром
- когда сердилась. Или при посторонних. Петя – ну никак не ложилось
на язык. Ну какой он, на фиг, Петя? Волчара такой!
