– «Маги призваны поддерживать Равновесие…»
Альдред ходил кругами. Взглянул в лицо чародейки.
– Это из Дюжины Столпов. Слышала, наверно?
Девка не отвечала. Пустые глаза уставились в одну точку.
«Ничего! Мы только начали».
Инквизитор хмыкнул, заложил руки за спину.
Зарёванная, девка только давилась соплями. Стояла на стёртых коленях. Спина – вопросительным знаком.
Альдред остановился, притопнув.
Чародейка вздрогнула и округлила рот.
Инквизитор сделал шаг навстречу. На лице – ни единой эмоции.
Взгляды пересеклись.
Он наклонился к магичке и строго потребовал:
–… Так выполни свой долг.
Бесполезно. Волшебница засопела и увела глаза.
По залу раздавался её жалобный скулёж.
«Да!.. Ковыряться в чужих мозгах долго и муторно. Всегда проще вышибить. Но тут иной случай».
Ему ли жаловаться? Знал ведь, на что шёл.
В голове он прокручивал разговор накануне с ментором…
– Верховный не сообщил, кто мне достанется?
– Тебе повезло, что я в комиссии! – смеялась та. – Можешь не волноваться, трудно не будет.
Они заперлись в кабинете. От греха подальше.
– Кто там?
– Девчонка. Совсем неумеха. Привезли пару дней назад. Из деревеньки у черта на рогах.
– Как умудрилась попасться?
– Мамонька благочестивая оказалась. Донесла в приход, что доча лунатит… Это полбеды. Хуже всего, жилы горят зелёным огнём.
– Потрясающе…
Они оба знали, чем чревато возиться с магами этой Ветви.
– Рано переживать. Она не дикарь, не самородок. Значит, не опасна. Твое дело малое.
Альдред скривил губы. Пытался настроиться.
На кону его будущее все-таки!
– Короче, миротворцы ждать не заставили. Девка ветками замахала. Наших это не впечатлило.
– Больно надо разбираться с тонкой душевной организацией!
Альдред скрестил руки.
– Ну да. Её просто скрутили и отправили к нам.
Наставница уселась на краешек стола и хлопнула себя по ляжкам.
– Есть досье?
– Пишется. Хотя, как бы, не о чем…
– Заселили в общежитие?
Она причмокнула губами и сказала:
– Не-а. Даже оранжевой робы нет, о чем ты! Рано.
– Может, швее и не придётся заморачиваться.
– Какой ты добрый у меня! Так не пойдёт!
– Знаю-знаю. – Альдред вскинул предплечья. – Где она сейчас?
– В карцере, где ж ещё. Маринуется пока.
Каждый маг через это проходит.
Одиночка. Беспросветная тьма. Только крысы, вши да постельные клопы.
Неволей всхлипнешь, зарыдаешь…
Деревенской не верилось, что жизнь так изменилась. Это ещё ладно – её заложила собственная мать!
«Так будет лучше для всех, Эдени!» – заявила старушка.
Немудрено. Матушка боялась магов. Больше зловещих демонов и чудищ из лесных гущ.
Это нормально. Чародеи ведь бродят среди обычных людей.
На губах Альдреда заиграла улыбка.
Чистый азарт, спортивный интерес – и никаких зверств.
«Идея».
Обычно он карал еретиков, надзирал за невольниками, укрощал строптивых.
Иногда работал с теми, кто атаковал надзирателей. Такие – материал отработанный. Разговор с ними короткий: пришёл, увидел, умертвил.
«И вот мы здесь».
Эдени должна доказать пользу человечеству или сгинуть навеки.
Самое малое – поделиться заклинанием.
Крестьянка не могла избавиться от ощущения, будто её унижают и насилуют, принуждая к невозможному.
Да, она гуляла в Серости осознанно. Но лишь раз!
Бежать некуда. Фантомной пылью вокруг неё начертали четыре символа. Те мерцали на полу кислотным пурпуром.
Внутри круга только она и стенд с пергаментом. На нём она изобразит руну. Тогда её заклинанием воспользуется любой смертный.
Любой, кто щедро заплатит.
В круг Эдени легко вошла. А вот выйти сама не сможет. Метнуть заклятие в собравшихся – тем более. Ей не противостоять рунописцу, который создал барьер.
Она могла навредить лишь себе. Жаль кишка тонка…
Эдени злобно поглядывала то на Альдреда, то на комиссию.
Помнила о миротворцах, грозных в немоте. Их чародейка боялась, как огня, поэтому вообще не смотрела в их сторону.
