– Ну это ты хуйню говоришь, мой друг, там компрессия должна быть 12-13, у него дважды на замерах 11 было.
– Так я тебе говорю, это прокладка ГБЦ была, прогорела видать.
– Ну, а я ему еще в июне сказал, чтобы гнал ее к Саньку, так и все.
Поздний сентябрь холодным вечерним туманом опустился на гаражный кооператив “Парус” по улице Мосфильмовская. В убегающих вдаль рядах гаражей было темно и пусто, блоки построек терялись в плотной маревой завесе дождя. Одинокая лампочка, горевшая над входом в 302 гараж, мерцала и переливалась в крупных дождевых каплях. Внутри самого гаража за полузакрытыми дверьми копались в старом Хендай Акцент двое немолодых мужчин.
– Все, давай эту бодягу заканчивать, Миш, – предложил один из них, вытирая руки промасленной тряпкой, – сейчас по пятьдесят хлопнем и домой пора. Пизда моя кричать опять будет.
– Так давай еще посидим, позлим, – улыбнулся второй, доставая с боковой полки бутылку “Старейшины”, – помнишь, как она тебя из дома выгнать обещала, когда мы на рыбалке машину засадили? Не выгнала же.
Мужчины уселись за небольшой столик на крепкие деревянные табуретки, вынесенные когда-то давно из дома на время ремонта и навсегда осевшие в гараже. Чокнулись и опрокинули по рюмке.
– Ууууух, эх. Да понимаешь, Миш, мы как в дурном анекдоте застряли, – поморщился один из мужчин. – Мне 62 два года, еб твою мать, жизнь-то уже кончилась почти. Домой прихожу – хуй знает зачем, а как не прийти. Сорок, прости Господи, лет со старухой прожил – ни счастья не видели, ни любви. Для чего все? Дочь вырастили не пойми что – сорок лет ей скоро, она какие-то курсы ебучие продает, внуков нам на несколько месяцев закинет и поедет на юг куда-то свой.
– Ну Коль, а что ты хотел, это сейчас такая мода у молодежи. По России целый репортаж видел, как какую-то тетку за миллиард неуплаты налогов взяли. Тоже на курсах обучающих работала.
– Да ну должна же голова своя быть, в сорок лет пора уже на жопу ровно сесть, а у нее третий брак на подходе. Хотя так, может быть, и лучше, чем мы всю жизнь впустую с Зиной головами стукались. Тяжело, Миш, осознавать, что все прошло – и нахуя прошло абсолютно непонятно.
– Да брось, Коль, ты же в конце концов боевой офицер, начальником цеха двадцать лет проработал, дачу какую построил – загляденье, разве так и прошло? Так посудить… Стой, обожди, кричит что ли кто-то?
– Да это собаки на КПП второй день дуркуют. Давай еще по пятьдесят хлопнем.
– Да погоди, опять кричат, – один из мужчин встал из-за стола и замер перед отрытой гаражной створкой, – пойду проверю, шпана какая залезла небось.
Второй мужчина тоже поднялся, зацепил разводной ключ и двинулся за приятелем, чья фигура только что скрылась в пелене дождя.
– Коля, погоди чуть, я шапку забыл, – замешкался он, почувствовав на своей лысой голове капли дождя, но тот уже завернул за угол, – козел горный, все неимется, еб твою мать.
И Михаил Геннадьевич, вспомнив что-то из лихой молодости, слегка улыбаясь, почти побежал вслед за своим товарищем.
Когда они поравнялись на главной аллее, звуки криков стали значительно отчетливее. Они доносились из пятнадцатого ряда, метров за сто от мужчин.
– Девка орет, как пить дать, давай побыстрее – сказал Коля, из рукава его вылетела длинная минусовая отвертка. Мужчины ускорились и уже через полминуты были в районе пятнадцатого ряда. В ряду из двадцати гаражей не горело ни одной лампочки, на межгаражной алее никого не было, но крик очень четко исходил откуда-то из середины ряда.
– Она в гараже орет, наверное, давай по ряду вперед, – скомандовал Михаил и двинулся вглубь, обгоняя товарища. Источник звука обнаружился очень быстро – из-под двери гаража 410 струилась тонкая полоска света. Приближаясь, мужчины стали слышать не только пронзительные женские вопли, но и мерный звук автомобильного мотора.
