Голос прозвучал из ниоткуда и отовсюду разом. Ровный, спокойный, уверенный. Так обращается добрый, умудренный опытом родитель к ребенку. Дмитрий Иволгин вздрогнул и подскочил в кровати, выронил книгу. Прислушался – тишина. Привстал и огляделся по сторонам, будто в спальне мог находиться кто-то еще. Углы комнаты тонули в полумраке, огни ночной Москвы не проникали сквозь плотно сомкнутые ламели на окнах. Тусклый свет прикроватной лампы был слишком слаб, чтобы рассеять тьму.
«Ответь мне!» – повторил бархатный баритон.
– Господи Иисусе… – прошептал Дмитрий дрожащими губами. Глаза округлились, взгляд забегал по едва различимым стенам.
«Ответь!»
– Боже!
«Теперь я тебя услышал, хорошо», – голос прозвучал удовлетворенно.
Дмитрий схватился за распятие на груди, словно утопающий за спасательный круг, скинул ноги с кровати и вскочил. Парой широких шагов преодолел расстояние до стены и щелкнул выключателем.
– Кто здесь? – выкрикнул он, щурясь от яркого света люстры.
Когда глаза привыкли, он внимательно осмотрел спальню и убедился, что в ней, кроме него, никого нет. Да и спрятаться в комнатенке было негде: пустые стены, никакого шкафа или широких плотных гардин, в углу – небольшой комод, и все. А под низкие борта кровати пролез бы разве что ребенок.
«Успокойся и присядь», – участливо посоветовал баритон.
Сердце заколотилось, во рту пересохло. Дмитрий невольно зажмурился и схватился за голову, когда наконец понял, что голос звучал именно в ней.
«Тебе не нужно ничего бояться, сын мой, – продолжал вещать голос, – ты на верном пути, и он приведет тебя ко мне».
– Господи, кто… кто это? – пролепетал Дмитрий, не раскрывая глаз. Он медленно потащился к кровати, присел на самый краешек.
«Ты знаешь ответ. Или догадываешься».
Последовала долгая пауза. Дмитрий тяжело дышал, словно пробежал стометровку, смотрел в пол; голову отпустил, но схватился двумя руками за крест на груди. Хоровод безумных мыслей, невероятных и пугающих, промчался в его сознании. Дмитрий верил в Бога, рьяно и истово, не пропускал ни единого занятия в семинарии, знал Библию почти наизусть. Друзья и знакомые пророчили ему удачную церковную карьеру, но не духовные саны привлекали Дмитрия больше всего, а искренняя помощь страждущим, и прежде всего – ищущим светлого пути. Объяснить, рассказать, направить. Он чтил Господа и усердно выполнял все Его заповеди, однако религиозным фанатиком себя не считал. Как и не замечал за собой признаков психических расстройств. Больных шизофренией не имелось в его роду ни со стороны отца, ни со стороны матери. Но этот голос…
«Ты не безумен, – его мысли, очевидно, читались совершенно беспрепятственно, – вовсе нет. Ты слышишь меня, а это значит, что ты внемлешь Господу своему, и сие есть только благо».
– Но как… – прошептал Дмитрий.
«Сын мой, я избрал тебя для важной миссии. Готов ли ты исполнить мою волю? Готов ли стать моей дланью в грешном мире?»
– Святой Иисус!
Дмитрий рухнул на колени и обратил взор к большому позолоченному распятию, висевшему на стене прямо над кроватью. Нервной скороговоркой прочел «Отче наш» – слова привычно слетали с губ и неслись к распятому на кресте Назарянину. Завершив молитву, Дмитрий поднял глаза к потолку и спросил:
– Да, Господи, скажи, что я должен сделать! Я сделаю все!
«Я не ошибся в тебе, – удовлетворенно произнес голос. – Для начала ты должен приехать в город Абакан десятого июля и ровно в полдень явиться ко входу в храм Равноапостольных Константина и Елены».
