– У нее нет руки или ноги?
– Нет, у нее все на месте.
– Она горбатая?
– Нет, она не горбатая. У нее есть все, чтобы нормально жить. Это больше моральная дилемма.
– Тогда там ерундовая какая-нибудь проблема.
– Нет, у нее важная проблема, очень важная.
– Но это физический недостаток?
– Ну…да.
Из разговоров с читателями.
Темно, и пот неприятно скользит по коже. Знакомый темный коридор, с липкими и, кажется, шелестящими стенами. Почему-то надо идти по нему, и я иду. Сворачиваю, и тут же запах чужого пота резко бьет по обонянию, кто-то гладит пышную грудь, шершавые руки скользят по внутренней стороне бедра…
В холодном поту открываю глаза. Мне снова приснилось, что я женщина. Я даже никогда не знаю, нравится ли мне сам процесс близости в этом кошмаре.
Мне 29 лет, я работаю аналитиком, иногда пишу статьи в газеты и журналы.
Сейчас я смотрю на будильник. Он был заведен на восемь, сейчас половина десятого, но он и не думал звенеть. Конечно, все вещи в доме сами принимают решения, независимые ни от чего, даже от их прямых обязанностей.
Я живу в деревянном доме, недалеко от города, вроде, мне полагается жить в городе, в небольшой квартире на высоком этаже, и только после издания этой книги, мне полагается переехать в дом на земле и до глубокой старости рассуждать о написанном, цитировать фразы, строить проекты, которым вряд ли суждено исполниться, и иронизировать над всем из-за скуки. Дом мне остался от бабушки, и мне показалось хорошей идеей сразу переехать туда. Что я незамедлительно и сделал.
Я просыпаюсь рано утром, иногда совесть заставляет делать меня гимнастику или зарядку. Так до сих пор и не могу понять между ними разницу, а никто, даже знакомые инструкторы из гимнастических залов не смогли мне объяснить ее. Потом, я умываюсь, в этом нет ничего интересного, но было непоследовательно написать, что я потом завтракаю. Обязательно бы нашелся какой-нибудь придирчивый читатель или подросток в хорошем настроении, читающий эту книгу с приятелем и придирающийся ко всему, и чем больше и остроумнее удастся найти ошибок, тем выше поднимется его авторитет. Да и у меня было такое же в детстве. Мне удавалось посмеяться над любым произведением, будь то газета, или книга, даже обращение к детям в Библии мне казалось очень смешным. Ну что ж, если эта книга принесет кому-то дополнительную пользу, кроме понятия основной идеи, это только наполнит радостью мое сердце.
Так вот, я одеваюсь, завтракаю…нет, я, как и большинство людей, не завтракаю. Особенно, если встаю рано. И только потом готовлюсь принимать новый день.
Я смотрю в окно или гуляю по нашей улице. Зимой, как и в любой деревне, у нас красиво и снежно, если идет снег хлопьями, то невольно вспоминаются все сказки, рассказанные в детстве и еще раньше. То ли ветром и деревьями, то ли облаками, потому что сейчас все реже и реже попадаются нормальные бабушки, которые читают внукам сказки. В основном, романтичные дети читают их сами, и уже в достаточно взрослом возрасте, но почему-то это все уже кажется им знакомым и где-то услышанным. Большую часть весны у нас на улице слякотно, снег мешается с водой, и картина предстает взгляду весьма удручающая. Зато летом, или совсем поздней весной, когда по всей улице цветут деревья и музыка пчел медовой мелодией льется повсюду, у нас очень красиво. Осень… наверное, полагается писать про осень о том, как она разноцветна в своем золотистом проявлении, но у меня она вызывает только чувство уныния и конца чего-то яркого. Возможно, виноват климат. Может быть, осень на тропических островах не вызывала бы такого уныния. В общем, про красоту осени написано столько, и без меня. Каждый автор, поэт, или просто тонко чувствующий человек, отдают дань осени, стеснительно благодаря ее за изобилие, урожай, за то, что они не умрут зимой. Неизжитое язычество.
