Сто четыре дня. Тридцать шесть раз. Тысяча семьсот четыре толчка. Я считаю все. Это что-то вроде моего ритуала, единственного занятия в череде беспросветных дней.
Моя клетка пуста, как и я. Мои руки изрезаны, а тело перестало принадлежать. Я будто стала никем. Пока еще теплой куклой, которая может вызвать интерес и желание.
Чудовище никуда не исчезло. Спаситель не явился. Я прозябаю во тьме, в которой нашла спасение. Она была интересней и ярче моей новой реальности. Там я имела подобие жизни и видела то, чего хотела и не желала одновременно. Своего личного демона.
Его образы, сотканные из тьмы лучшее, что случалось за все эти дни. Он был безмолвен, но реален. Стал оплотом моего трезвого рассудка. Я говорила, он слушал. Я молчала, он тоже. Но как много всего было в той самой тишине.
Конечно, в первые дни, когда я только различила его черты во тьме, желала уничтожить. Пыталась поймать бестелесный образ и избавиться от него. Выжечь, уничтожить, превратить в ничто. Тьма – моя подруга. В ней я должна была прятаться и держаться за остатки разума. Но в мое тайное логово ворвались без приглашения.
Поняв, что от образа того, кого я смогла полюбить не избавиться, приняла его в качестве соседа. Ненавидела и любила. Была рада видеть и желала ослепнуть. Хотела, чтобы он нашел меня и спас, но и не хотела быть ему должной.
Вскоре, смирившись с присутствием Самуэля и устав от гнетущей тишины вокруг, начала говорить. Высказала ему все, что думаю о нем. Поделилась тем, как умираю каждый раз, ведя безмолвный счет дней, визитов Дюрэя и его пыхтений рядом.
Каждый раз, когда чудовище приходило, я отпускала свой разум во тьму и говорила. Сэм слушал и смотрел в пустоту, которая нас окружала. Не знаю, он ли это или мое больное воображение. Плевать. Я могла говорить и скрыться от реальности.
В ней и видеть то было нечего. Пустая клетка. Ничего кроме стен и тишины. Только тухлая тряпка, которую на меня набросили в первый же день заточения. Ведро выдавалось дважды в день, еда трижды. На этом все.
Соседей нет. Весь тюремный блок был моим личным пустым адом. Только Дюрэй в реальности и Самуэль во мраке. И я. Балансирующая на границе света и тьмы.
Мой гнев жив, но подавлен. Раньше, я ощущала внутри себя будущее пламя, а сейчас лишь тлеющие угли. Но они были, а значит, не все потеряно.
Мне не хватает его. Огня. Обычного, человеческого гнева мне мало. Он ничто по сравнению с силой моей рожденной эмоции. Но я не отчаиваюсь. Знаю, что он жив и вспыхнет ослепительной вспышкой, которая поможет мне сжечь как реальность, так и моего воображаемого соседа во мраке подсознания. Я уничтожу всех и каждого. Пройдусь по земле огненным штормом, который поглотит все и всех. Нужно лишь еще немного подождать.
Чему я научилась, так это пониманию того, что надежда удивительна. Она так часто умирает, но каждый раз восстает из пепла, желая вновь сделать тебя слабым. Мне нужно дождаться момента ее смерти. Когда терпение Дюрэя подойдет к концу, он совершит непростительную ошибку, которую каждый из живущих на земле, хоть раз, да совершал на эмоциях. И я буду рядом.
Эмоции – сила и слабость, одновременно. Баланс. Вот путь к успеху. А когда он будет нарушен и выдержка Дюрэя лопнет, я восстану из пепла вместе с надеждой.
Я верю в успех. Надеюсь на скорый срыв Дюрэя. Жажду мести и ответов на вопросы. Кто мои родители и где они? Дориан преследует какую-то цель, обрекая меня на страдания. Какую? Где была я, а где его вмешательство в мое сознание? Кто друг, кто враг, кто марионетки? Куда исчезают люди? Я узнаю все. И смогу решить, на кого обрушу так долго томящийся внутри меня гнев в первую очередь.
Ждать. Все, что я пока в могу. И верить. Скоро я снова увижу солнце и вдохну свежий воздух глубоко в себя, смакуя аромат мира, лишенного стен и границ. Наполню легкие кислородом и помогу тлеющим углям вспыхнуть с новой силой. Грядет шторм. Мой гнев в бешенстве. Как и я. Но мы справимся. Скоро. Совсем скоро я покажу силу гнева и окрашу мир его цветом. Кровь будет литься рекой, а плоть тех, кто посмел разрушить мою жизнь, сгорит и обратится в пепел. Но из него уже никто и ничто не поднимется. Никогда.
