Нико Воронцов
Она зомби
1.
Вспышка света.
И сразу же после нее беспросветная и тягучая, будто мутная в омуте вода, тьма.
И еще мощная судорога по всему телу, словно кто-то неведомый ни с того ни с сего вдруг начал тянуть сухожилия, неумолимо и настырно наматывая их на невидимый кулак.
И потом снова свет, но не яркий, а тусклый, будто в сумеречном тумане.
Какая-то невидимая сила заставила ее словно от удара электрическим током достаточно сильно вскинуться вверх и тут же снова упасть на бетонный пол, обратно, в лужу багровой крови. Будто бы в этот самый момент она была всего лишь тряпичной куклой, марионеткой, вся суть которой заключается в привязанных к рукам и ногам нитях.
Нет, определенно в этой новой сущности было еще что-то человеческое.
Было…
Но только лишь внешне.
Потому что кожа, мышцы, суставы и прочее, прочее, все вместе, а также по отдельности уже не только не имели привычного живому организму тепла, пульса и кровотока, но и не обладали самым ценным для человека свойствами, а именно памятью, разумом и душой в том самом смысле, в каком представляем человеческое существо мы: именно как комплекс взаимосвязанных между собой осознанных эмоций и приобретенных с годами, закрепленных памятью, черт характера.
Нет, больно ей не было, ведь, как известно, боль свойство и особенность только лишь живого организма. А ее тело было мертво. Мертво окончательно. Мертво бесповоротно. Мертво именно с медицинской точки зрения с того самого момента как наступила биологическая смерть, или так называемое необратимое прекращение всех процессов метаболизма в клетках и тканях, сопровождаемое безвозвратным распадом белковых субстанций и структур.
Именно так охарактеризовал бы произошедшее любой, пусть даже и начинающий медик или врач, или хоть даже студент медицинского вуза, доведись ему присутствовать здесь и наблюдать все происходящее со стороны.
Впрочем, после того, как весь мир оказался в полной жопе, в признаках клинической и биологической смерти стали очень даже распрекрасно разбираться все, ну, естественно из числа тех, кому удалось выжить, или до поры до времени оставаться в живых, поскольку ничего ведь еще ровным счетом не закончилось и, как говорится, беда не миновала.
Да. Все мы смертны!
И истина эта стала наиболее очевидна именно теперь, когда история человечества разделилась на две неравные части: «до» и «после».
Конечно, люди умирали и раньше, но это происходило это, во-первых, не так часто, как теперь и не так массово, а, во-вторых, крайне редко на виду у всех, к примеру, прямо посреди улицы или в огромном торговом центре.
Ранее кончина человека происходила благочинно, где-нибудь в больничной палате от тяжелой болезни или от старости, или же в каком-нибудь дорожно-транспортном происшествии, информация о котором даже если и просачивалась в сводки происшествий и новостей, то всегда была тщательно заретуширована, чтобы не приводить в ужас занятых своими повседневными делами людей.
Теперь же смерть стала случаться неимоверно часто и ко всему прочему приобрела черты безобразного цинизма, будто весь мир вдруг превратился в огромный цирк-шапито с массовым помешательством, сопровождаемым истеричной гротескной буффонадой.
И у этого, охватившего весь мир катаклизма поначалу было простое и вполне понятное название: «шторм-пандемия». И это была совсем не та серия коронавирусов, которые терзали планету ранее. Это была самая мощная за всю историю человечества вспышка какого-то нового, а может быть и старого, но мутировавшего просто до неузнаваемости, вируса.
Название это возникло в средствах массовой информации на раннем этапе, когда все еще работало: и интернет, и радио, и телевидение, но впоследствии так и не было заменено на что-то иное, более соответствующее реалиям, поскольку период именно шторм-пандемии как таковой завершился крайне быстро и сменился на иную, следующую фазу, название которому так и не придумали, но главным признаком которого стало окончательное вымирание человеческого вида как такового, причем вымирание катастрофическое и бесповоротное.
