Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

What We Fear Most:

Reflections on a Life in Forensic Psychiatry by Dr Ben Cave

Copyright © Humphrey Needham-Bennett 2022

© Шустова А.П., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Я шел вместе с отцом по прибрежной тропинке небольшого городка Мелфре, что на острове Англси[1]. Мы подходили к причалу, и отец спросил меня, чем я хочу заниматься, когда вырасту.

– Бизнесом?

– Нет, – ответил я.

– Юриспруденцией?

– Не думаю.

– Бухучетом?

Я чуть не рассмеялся.

– Ни за что.

– Хочешь стать военным?

– Не думаю.

– Займешься медициной?

– Да.

Ответ просто вырвался – быстро и бесповоротно. В тот момент я точно знал, что хочу делать со своей жизнью.

– Ортопедической хирургией? – с надеждой спросил отец. Ему нравилось угадывать.

Я фыркнул.

– Я стану психиатром.

Отец немного помолчал, казалось, что он обиделся.

– Ну, у нас полно времени, чтобы еще подумать об этом…

Но я уже достаточно подумал, хоть мне и было всего четырнадцать.

И принял решение.

Даже несмотря на то, что я понятия не имел, что такое психиатрия.

Маленькая комната для допросов располагалась рядом с тюремным медицинским центром. Там стоял стол, два стула, и больше ничего. Фрэнк, человек, обвиняемый в убийстве, рассказал мне, как он пришел в дом своей матери.

– Она поняла, что я разозлился. Я все время расхаживал взад-вперед.

– Что вы ей сказали?

– Я спросил, почему она работала на МИ5[2].

– А она правда на них работала?

– Это было единственное объяснение, которое я смог придумать. Она пыталась убить меня.

– Почему вы так думаете?

– Она, конечно, отрицала это. Но я знал, что она лжет. А потом она спросила меня, перестал ли я принимать лекарства.

– А вы перестали?

– Да. Они меня затормаживали. Мне нужно было очистить свой разум, чтобы остановить приходящие мысли.

– Что вы имеете в виду?

– Я слышал о ее планах. В этом была замешана не только она, но и куча других людей. Это был большой заговор.

Фрэнку поставили диагноз «шизофрения», когда ему было чуть за двадцать. За все это время его несколько раз клали в отделение неотложной психиатрии, но он никогда не проявлял жестокости ни к матери, ни к кому-либо еще.

– Что изменилось на этот раз? Это не первый раз, когда вам приходят в голову такие мысли?..

Он колебался.

– Я начал употреблять кокаин.

– Когда?

– Примерно за месяц до того, как я ее ударил. Я ударил ее, вот и все. Я не хотел ее убивать.

Он пришел отпраздновать ее шестидесятилетие.

– Сколько раз вы ее ударили?

Вскрытие показало множественные переломы черепа. Женщину доставили в больницу, но она умерла на следующий день от кровоизлияния в мозг.

Фрэнк посмотрел вниз на стол, и его пальцы прошлись по буквам, выцарапанным на нем. Он немного походил на меня: у нас были одинаковые каштановые волосы и цвет глаз, но он был высоким и чуть худее.

Я взглянул на папку на столе. Мы родились с разницей в два месяца.

– Что вы сказали? – Он посмотрел на меня снизу вверх. – Извините, не могу собраться с мыслями.

– Сколько раз вы ее ударили?

Он пожал плечами.

– Точно не знаю. Три, может быть, четыре раза.

– Зачем?

– Она знала, о чем я думал. У нее было… Я не знаю, что это такое. Это то, что МИ5 использует для отслеживания моих мыслей.

Я заметил, что его руки немного дрожат, и задумался, чем это вызвано – это просто беспокойство или ломка? Он пробыл в тюрьме меньше недели. Должно быть, он понял, что я заметил дрожь, поэтому сложил руки вместе.

– Все так запутанно. Я думал, это она допрашивает меня. Она как будто проникла в мою голову. Я все еще слышу ее. Я знаю, что она мертва, но я до сих пор слышу ее голос.

– Что она говорит?

– Это не имеет смысла. Она говорит, что добьется, чтобы меня отправили в тюрьму. – Он поднял руки вверх, как бы напоминая нам, где мы находимся, а затем уронил голову на руки. – Я не жестокий человек.