Плавно провожу коротким, идеально налакированным ноготком по
тонкой ножке бокала. Растягиваю губы в усталой улыбке, блуждая
скучающим взглядом по залу очередного дорогого заведения. Речь
Марка опять затянулась, но прерывать его не хочу, рискуя
нарваться на по-детски обиженный взгляд и игру в молчанку на весь
оставшийся вечер. Мне уже порядком надоели эти утомительные
пятничные посиделки со своим женихом, но как неоднократно
напоминает мне отец: «Богатый, красивый, умный – чего тебе еще
надо?».
Отчасти он прав, но... с
Марком мне ужасно скучно. Мне почему-то кажется, что и в
постели он будет такой же монотонный, как в своих разговорах –
иногда представляю, как в нашу первую брачную ночь засну под его
размеренное копошение на мне.
Прикрываю рот ладонью и откровенно зеваю.
— Ли, если ты устала, то я попрошу официанта, чтобы нам упаковали
десерты, – молодой человек аккуратно кладет нож и вилку на край
тарелки и смотрит на меня так преданно, что на мгновение мне
становится стыдно. — Хочешь, я отвезу тебя домой?
Отрицательно мотаю головой и прячу взгляд в бокале, отпивая
щедрый глоток вина. С меня на сегодня достаточно и совместного
ужина, домой меня повезет водитель на замену.
Марк облегченно улыбается и без промедлений возвращается к
своему стейку средней прожарки, который, к слову, заказывает каждый
раз, когда мы ужинаем вместе.
Черт, даже это постоянство в выборе еды меня жутко в нем
раздражает.
Ковыряюсь вилкой в полупустой тарелке и стараюсь успокоить
внезапно нахлынувшее на меня раздражение. В последнее время все
чаще ловлю себя на том, что вот-вот сорвусь. Скажу, что не могу так
больше. Баста! Но каждый раз, когда я уже готова открыть рот и
озвучить свои мысли Марку о том, что нам лучше расстаться, что мы
не подходим друг другу, в подсознании всплывает стальной тон моего
отца и эхом вторит, что в этот раз по-моему не будет.
Это действует на меня словно отрезвляющая пощечина: я жмурю
глаза и проглатываю все невысказанные слова обратно.
Головой понимаю, что по большому счету Марк ни в чем не виноват
– проблема во мне. Но все равно часто веду себя с парнем как
последняя стерва. Иногда у меня просыпается совесть: становится
противно от того, что притворяюсь влюбленной, ведь на деле всего
лишь играю в придуманные своим упертым отцом игры. И только назло
ему я когда-то сорвала замки с запретных дверей, а проходя по
острию ножа, почувствовала себя свободной. Подобного рода адреналин
показался мне спасением от реальности.
— Еще вина, мисс? – внезапно у нашего столика вырастает
молоденькая официантка и сразу после моего одобрительного кивка
услужливо подливает дорогой напиток в мой только что
опустевший бокал.
Замечаю, как дергается ее рука, отчего жидкость красным пятном
растекается по столу. Девушка резко осекается, часто-часто
извиняясь. Марк испуганно смотрит на меня, спрашивая, все ли в
порядке. Киваю и резко встаю из-за стола.
— Я на минутку, только припудрю носик, – бросаю сухо и,
поправляя подол короткого платья, хватаюсь за сумочку, как за
спасательный круг.
По пути в комнату для курящих начинаю нетерпеливо
выуживать из сумки золотистый портсигар, желая поскорее втянуть в
легкие очередную порцию успокоительного дыма. Не поднимая взгляд,
извиняюсь, когда задеваю локтем одного из мимо проходящих мужчин и
поспешно шагаю по коридору. Но, словно по щелчку, резко торможу,
улавливая в воздухе нечто знакомое. Что-то, что заставляет сердце
пропустить удар.
Медленно, словно страшась увидеть призрака, разворачиваюсь и
успеваю выхватить взглядом спины скрывающихся за углом мужчин. На
автомате, словно ищейка, веду носом вслед за тяжелым шлейфом
дорогих духов и понимаю, что это тот самый запах. Запах, который не
может выветриться из моих мыслей на протяжении последних пары
недель. Я уверена, что не спутаю его ни с чем другим даже
спустя вечность, потому что за то короткое время, пока я
безрассудно нежилась, растворялась в этом аромате, он успел
пробраться мне под кожу и теперь течет по моим венам, медленно,
сантиметр за сантиметром, вскрывая их каждую ночь, стоит мне только
прикрыть глаза.
